Красные звезды. Александр Зорич

истерик.

      – Вы должны спешить. Потекла отрицательная жидкость. Профессор говорит, она очень опасная…

      «Час от часу не легче!»

      – Что еще за жидкость?

      Но тут наше общение было пресечено новой порцией помех.

      Что ж, отрицательная жидкость или положительная – надо идти вперед. Уплочено!

      Глава 3

      Отрицательная жидкость

      Напасть, о которой говорил охранник Навлоев, мы увидели, когда вышли на финишную прямую – коридор, конец которого упирался в обшитую нержавейкой дверь с красным крестом и надписью «Медпункт».

      На керамических плитах пола там и здесь стояли лужи цвета малинового варенья. Лужи эти, впрочем, не казались вязкими. Они выглядели текучими, я бы даже сказал – сверхтекучими.

      Сразу было видно, что это не вода с красителем и вообще не водный раствор чего-либо. Химический анализатор, которому я пробовал скормить капельку жидкости, лишь возмущенно затарахтел и выдал ошибку. Мол, не желаю даже голову ломать над такой несусветной дрянью!

      Пятна малиновой жидкости были окружены искрящимися кольцами, в которых я после жестокой борьбы со своим чувством реальности признал изморозь.

      «Изморозь? Здесь?! На границе очага горения?!»

      – Это та самая отрицательная жидкость, – с завидной уверенностью сказал Костя.

      – Наверное.

      – Я думал, раз ты физик, то…

      – Я экс-физик. И первый раз в жизни о такой слышу… Идем дальше.

      Когда нас от нужной двери отделяли десять шагов, раздался негромкий треск, и кусок стены слева от нас осыпался мелким крошевом. Через дыру в коридор влетело множество малиновых шариков. Они бились о пол, отскакивали, летели в противоположную стену, в потолок…

      Я не сразу сообразил, что перед нами всё та же отрицательная жидкость, капли которой почему-то решили проявить свойства твердого тела.

      Вдоволь нарезвившись, капли начали одна за другой разбиваться о пол и растекаться уже знакомыми лужицами. Минута сюрреалистических метаморфоз – и дорогу нам с Костей перегородил широкий разлив отрицательной жидкости, обрамленный ледяными кристаллами, каждый длиной с сосновую иголку.

      Разлив можно было обойти по-над самой стеночкой. Но я решил, что, коль скоро КАЗ выдерживает тысячу градусов нагрева, то контакт с какой-то холодной отравой для него – сущая ерунда.

      Увы! КАЗ воспринял малиновые лужи, по которым ступали подошвы моих сапог, самым скверным образом.

      – Температура поверхности минус двести шестьдесят пять градусов Цельсия. Прогноз по безотказной работе костюма – девять минут, – безмятежно проворковал искусственный интеллект КАЗа.

      – Костя, ты это слышал? – спросил я Тополя.

      – А чему удивляться? Недаром же жидкость – «отрицательная»! Вот и температура у нее отрицательная! Я лично стараюсь на лужи не наступать.

      Я тоже постарался «не наступать». Получалось так себе.

      Но мы все-таки дошли. На удивление хорошо сохранившаяся дверь медпункта была не заперта. Я театральным рывком распахнул