Красные звезды. Александр Зорич

несмотря на все местные катаклизмы!

      Дальнейшее заняло буквально доли секунды.

      Ток прошиб статую академика насквозь.

      Розовый стелларатор со значением дилинькнул, как какой-нибудь камертон, и вдруг исчез в недрах новорожденного, стремительно разбухающего плазмоида.

      Вспышка ярче сверхновой прошила все фильтры на стекле моего шлема и резанула по глазам как дуга электросварки. Я цветасто выматерился.

      Выматерился и Костя – правда, пожиже.

      – Что у вас там происходит?! – раздался в наушниках напряженный голос Чернышёва. – Что-то взорвалось?!

      – Ослепли… Кажется.

      Зрение вернулось ко мне только через полминуты, которые я никогда в жизни не забуду.

      – Костя, ты как? – спросил я. – Восстановился?

      – Примерно. Хотя… Как сказать… Не полностью еще… Что это было, а?

      – Я думаю, эта модель стелларатора… Ее материал… Как бы помягче выразиться… Был сильно заколдованный… И когда через него ток прошел, сработал примерно как кристалл в лазере.

      – Умновато будет, – проворчал Костя.

      – Согласен. Сейчас умноватое нам ни к чему.

      И в самом деле, мы были на службе, и перед нами стояла задача: спасти людей, пока они все не угорели. Поэтому на физические теории у нас с Тополем времени не было.

      Ближайшие двести метров нашего маршрута у меня вопросов не вызывали. Я приказал Чернышёву пролить коридор перед нами пиродепрессантом сквозь пустые оконные проемы. Дожидаться, пока пена осядет и всё остынет, мы с Тополем не стали – костюмы КАЗ давали надежную защиту.

      Да, по поводу этих КАЗов надо пояснить. В каждом костюме имелись три так называемых «сердечника»: тепловой, электрический и радиационный. Сердечники вот зачем. Когда вокруг высокие температуры, внутренний объем костюма, пусть он даже сделан из самых тугоплавких материалов, начинает перегреваться – потому что в очаге горения ему некуда стравливать тепло. Из-за этого пожарник вынужден из очага горения бежать как можно быстрее, чтобы не свариться заживо.

      Но наши новейшие КАЗы были чудом отечественных технологий. КАЗ стравливал всё лишнее тепло в одну небольшую зону, где тепловая энергия аккумулировалась в особом устройстве – сердечнике. Что при этом происходило с сердечником, почему сам он не перегревался и не расплавлялся в конце концов – я не знаю. Но факт в том, что сердечник отлично поглощал тепло, спасая пожарника от перегрева.

      Та же песня – с радиацией. И та же – с высоковольтными разрядами.

      Каждый сердечник, конечно, имел свой ресурс, и ресурс этот был конечным. Но, как уверяли нас отцы-командиры, на пару часов работы в жерле извергающегося вулкана наших КАЗов должно было хватить.

      Мы с Тополем в бытность свою сталкерами по ползадницы отдали бы за такие чудо-костюмы!

      Да только никто наши ползадницы не брал…

      В общем, прошли мы через огонь и воду и подступились к медным трубам. В прямом смысле слова: на двадцать метров вперед левая стена корпуса «Т» была вывалена взрывом,