Московское царство и Запад. Историографические очерки. С. М. Каштанов

Называя иммунитет «одним из существенных элементов феодального государства»[458], автор склоняется к пониманию иммунитета как способа государственного управления, по крайней мере, в вопросе о помещичьем иммунитете, «причина которого была совсем иной, чем старые иммунитеты, обладателями которых являлись бояре-вотчинники»[459]. И. И. Смирнов подразумевает под иммунитетом «изъятие феодалов-землевладельцев из круга ведения органов центральной власти и сосредоточение в руках феодалов права суда и управления по отношению к населению своих владений»[460]. Далее автор указывает, что иммунитет мелких и средних землевладельцев стал устанавливаться только в XV–XVI вв., до этого у них не было иммунитетных прав[461]. Таким образом, по мнению И. И. Смирнова, существовало феодальное землевладение без феодального иммунитета, т. е., если исходить из определения иммунитета самим И. И. Смирновым, феодал не имел судебно-административной власти в отношении населения своего владения. И. И. Смирнов вполне солидарен, следовательно, с Веселовским в вопросе о происхождении помещичьего иммунитета.

      Точку зрения, допускающую возможность существования феодального землевладения при отсутствии иммунитета, высказывает автор и рассматривая вопрос об ограничении привилегий крупных феодалов. Он целиком присоединяется к мнению Неволина относительно борьбы феодального государства за постепенное уничтожение иммунитета[462]. И. И. Смирнов утверждает, что феодальный иммунитет неразрывно связан только с одним этапом в истории феодализма – с феодальной раздробленностью[463]. «Рост княжеской (королевской) власти и развитие централизованного государства на основе ликвидации феодальной раздробленности закономерно приводят к ликвидации иммунитета», – говорит он[464].

      Таким образом, И. И. Смирнов не дал принципиальной критики работы Веселовского. Упрекая последнего в подходе к иммунитету «с позиций буржуазной историографии», И. И. Смирнов на деле только противопоставил одному направлению в буржуазной историографии (Сергеевич – Дьяконов – Веселовский) другое (Неволин – Павлов-Сильванский – Пресняков). Между тем еще Пресняков гораздо объективнее подошел к работе Веселовского и рассмотрел самое ценное в ней – доказательство неразрывной связи между иммунитетом и позднейшим крепостным правом. Более того, Пресняков привел дополнительные данные, подкрепляющие вывод Веселовского об унификации (а не отмене) светского иммунитета в середине XVI в. И. И. Смирнов последовал за Пресняковым только в наименее убедительной части его построений. Тезис И. И. Смирнова об уничтожении иммунитета централизованным государством, резкое противопоставление боярского и помещичьего иммунитета как имеющих якобы различную природу – все это является по существу прямым выводом из пресняковского (да и не только его) противопоставления «феодализма» «крепостному режиму», боярства – дворянству[465].

      Высказываясь

458

Там же. Ср. с. 297.

459

Там же. С. 300.

460

Там же. С. 296.

461

Там же. С. 300–301.

462

Там же. С. 297.

463

Смирнов И. С позиций буржуазной историографии. С. 122.

464

Там же. С. 123.

465

И. И. Смирнов сам признает свою солидарность именно с этими рассуждениями Преснякова, «если устранить из них ошибочное противопоставление „феодального хозяйства“ „крепостному хозяйству“, а также неправильную терминологию (дворянство – „новый общественный класс“)» (Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х годов XVI века. М.; Л., 1958. С. 340). Однако такое устранение вовсе не есть дело терминологии, оно привело бы к радикальному изменению концепции.