Стратегия Византийской империи. Эдвард Люттвак

– на эллинский. <…> Взаимные условия по написании их сличены были между собой, дабы слова и мысли имели одинаковый смысл[192].

      После одиннадцати статей, непосредственно относящихся к сути дела (Каспийские ворота близ Дербента закрываются от вторжений варваров; союзные с персами государства не нападают на ромеев – и наоборот; торговля производится через особые таможенные пункты; послы пользуются государственной почтой и имеют право торговать беспошлинно; иностранных купцов заставляют следовать по большим дорогам и уплачивать таможенную пошлину; выдача перебежчиков в мирное время; возмещение ущерба, нанесённого гражданам одного из государств гражданами другого государства; не возводятся никакие укрепления, кроме Дары (возле Огуза в современной Турции; это был укреплённый город Анастасиополь); ненападение на народы, являющиеся подданными другой стороны; ограничение численности гарнизона Дары; двойное возмещение убытков, причинённых друг другу пограничными городами, с кумулятивным сроком выплаты в полтора года) – идёт двенадцатая статья, призывающая благодать Бога на тех, кто соблюдает настоящий договор, и гнев Бога на тех, кто его не соблюдает. Это был один-единственный бог: ведь Ахурамазда зороастрийцев также был единственным богом, хоть и не всемогущим. Затем следует ещё одна статья, которую люди, слабо знакомые с дипломатией, могут осудить как лишнюю и мелочную:

      Договор заключается на пятьдесят лет, и условия мира будут оставаться в силе в течение пятидесяти лет, причём год подсчитывается по-старому, как истекающий на триста шестьдесят пятый день.

      …быть мирному договору на пятьдесят лет, и миру длиться пятьдесят лет, считая годы по древнему обычаю, а именно: чтобы каждый год заканчивался по прошествии трехсот шестидесяти пяти дней.

      Иными словами, никакого високосного года не предусматривается – и это такая деталь, значение которой признает всякий опытный дипломат.

      Теперь оба правителя – Юстиниан и Хосров I Ануширван – должны были отправить письма, чтобы ратифицировать всё то, о чём договорились послы. Тогда были предъявлены прежние письма обоих правителей, наделяющие полномочием вести переговоры. Но протокол требовал большего: тексты обоих документов, по-гречески и по-персидски, были теперь «обработаны», чтобы термины и выражения обоих языков были равнозначны (напр., не «пытаться», а «стремиться», не «тот же самый», а «равноценный» и т. п.).

      …потом сделаны были другие точные списки. Подлинные были свернуты и утверждены печатями восковыми и другими, какие в употреблении у персов, и вытисненными на них перстнями посланников; притом двенадцать переводчиков, шесть римлян и столько же персов, выдали взаимно друг другу мирный договор…[193]

      Византийцы получили персидский текст – и наоборот. Затем незапечатанная копия персидского перевода греческого оригинала была передана персам – и наоборот. Только тогда процедура была завершена.

      Несмотря на весь этот дипломатический

192

Excerpta de Legationibus Romanorum ad gentes, 3 (Выдержки о посольствах римлян к народам), строки 305—90; рус. пер. С. Г. Дестуниса, цит. по: Менандр/Дестунис 1860, сс. 340—41; англ. пер.: Menander-Blockley, pp. 71–75.

193

Менандр Протектор. Excerpta de Legationibus Romanorum ad gentes (Выдержки о посольствах римлян к <варварским> народам), 3, строки 408–423; рус. пер. С. Г. Дестуниса, цит. по: Менандр!Дестунис 1860, с. 345; англ, пер.: Menander-Blockley, р. 77. Я следую Блокли (Blockley, р. 255, прим. 47): эта процедура представляет собою не «дублет» в тексте, а вполне подлинный обычай – и, конечно же, благоразумный.