Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана. Валентин Пикуль

капитан. – Аркаша Малявко поднялся с банки и, стянув с головы шапку, остался стоять неподвижно. – Я капитан, герр офицер. Это мой первый рейс и… такой неудачный.

      Шлюпку сильно подбросило волной. Через планширь перехлестнуло косматым ледяным гребнем. Штурман упал. Немец рассмеялся, пряча блокнот в карман.

      – Вы хотите сказать – первый и последний!

      Платье на Ирине Павловне промокло, прилипло к телу. Зубы стучали от холода. Глаза офицера остановились на ней, и она встретила этот взгляд, сдерживая свою ненависть.

      Чей-то голос прошептал ей в самое ухо:

      – Держитесь, ждать осталось недолго…

      «Ждать – чего?.. Смерти?..»

      – А кто эта женщина? – спросил офицер, откидывая с головы меховой капюшон.

      – Буфетчица! Буфетчица! – раздаются отовсюду голоса, а в ухо продолжают шептать: – Молчите, молчите, так надо…

      Снова находит тяжелый вал. На этот раз брызги долетают и до мостика субмарины. Офицер отряхивается, предусмотрительно натягивает капюшон снова.

      – Компас есть? – спрашивает он.

      – Есть! – Аркаша Малявко поднимает в руке деревянный нактоуз.

      Командир подлодки склоняется к люку, откуда тяжко парит перепрелой, отравленной атмосферой, и долго переговаривается о чем-то со своим штурманом. Немецкие матросы, стоявшие у орудий, замерзли и теперь толкают друг друга, чтобы согреться.

      – Эй, русс, – спрашивает один из них, пока голова командира находится в люке, – водка есть?..

      Наконец офицер выпрямляется и вытягивает руку в сторону воображаемого берега:

      – Ваш курс, если хотите остаться живы, должен быть норд-норд-ост.

      Ирина Павловна слышит, как Малявко, взглянув на компас, сдавленным шепотом произносит:

      – Вот гад, нарочно в открытый океан, на верную гибель посылает…

      Шлюпка отходит от подлодки. И, по мере того как увеличивается расстояние, отделяющее ее от борта гитлеровской субмарины, матросы преображаются.

      – Все! Дело, можно сказать, сделано, – заявляет Кубиков.

      Аркаша Малявко говорит:

      – Ирина Павловна, ради бога, не судите нас раньше времени. Мы должны вести себя именно так. В этом половина нашей победы. И мы это сделали. Теперь слово за нашим командиром!..

      Субмарина, развернув орудие для залпа, приближается к шхуне, лежащей в дрейфе с зарифленными парусами; на шхуне не заметно никакого движения – кажется, все живое на палубе вымерло; а ведь Ирина знает, что на ней оставались люди. «Что с Прохором?..»

      Аркаша Малявко скидывает мокрый реглан, под которым сухой китель. Он снимает и китель, накрывая им зябнущие плечи Ирины.

      – Ирина Павловна, вам лучше не смотреть.

      Но она не может не смотреть. И она – смотрит.

      Первый залп заставляет ее вздрогнуть. С мачты сбивается фор-марса-рей и повисает на высоте трехэтажного дома, запутавшись в густой оснастке. Еще залп – на этот раз прямо в борт.

      – Прохор! Прохор! – кричит Ирина. – Почему они не спасаются?

      Матросы успокаивают ее:

      – Не бойтесь, все наши спрятались, их не так-то легко