Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана. Валентин Пикуль

что не так – провинившемуся не поздоровится. На этот счет у Самарова рука безжалостная.

      Безжалостна она и к «сачкам» – так зовут лодырей на флоте. Но и тут надо разобраться. Один «сачкует» потому, что болят зубы – попробуй придерись. Другой отлынивает от работы уже третий день, а на поверку оказывается, что у него разорвана обувь. Починить? А где? Значит, организуй, лейтенант Самаров, сапожную мастерскую или сам разувайся.

      «Вот бы тебя, дорогой Пеклеванный, хоть один раз ткнуть носом в эти дела, – раздумывал Самаров, возвращаясь с камбуза, – интересно, что бы ты заговорил тогда?..»

      Мордвинов сидел в той же позе, в какой его оставил Самаров; при появлении офицера он поднялся со стула, немного постоял и снова сел.

      – Чего это ты сегодня такой пасмурный?

      – Я?.. Да я всегда такой.

      – Плохо быть всегда таким… Ну, рассказывай!.. Как ты в городе очутился, в госпитале был, что ли?

      – Нет, на мне все, как на собаке, и без госпиталя быстро заживет. Я насчет курсов приехал, вот и зашел вас навестить…

      – Вот оно что, – протянул Самаров, немного удивленно посмотрев на бывшего аскольдовского салогрея. – А я, грешным делом, подумал, что ты это так сказал, просто к слову… Значит, офицером решил быть?

      – Офицером не офицером, а курсы решил кончить. Нас для морских десантов будут готовить. Месяца два проучусь, а там, смотришь, и наступление начнется. Вот я в десант и попаду как раз!

      – Ну молодец, коли так, – весело сказал Самаров. – Ты за этим, наверное, и пришел ко мне – похвастаться?

      – Да нет, товарищ лейтенант, зашел вот…

      – Дело есть – говори.

      Мордвинов поднял голову, печальными глазами посмотрел на своего бывшего замполита и признался тихо:

      – Зашел вот… Тяжело мне, Олег Владимирович… Очень! Даже и не думал никогда, что так тяжело может быть человеку…

      Усаживаясь за стол и открывая листок календаря, Самаров спокойно и громко отчеканил:

      – Дурак ты!

      Мордвинов шагнул вперед, перегнулся через стол:

      – Это не разговор… Я к вам, может, как больной к врачу, пришел, а вы…

      – А ну, сядь, – жестко приказал лейтенант и повторил с прежним спокойствием: – Дурак ты!.. И притом чего это от тебя водкой несет? Выпил для успокоения душевного?

      – Немного, – ответил ефрейтор, усаживаясь на прежнее место.

      – Ну и что? Легче стало?

      – Да вроде чуть-чуть.

      – Вот это и плохо, – сказал Самаров, – что тебе от водки легче становится. Один раз забудешься, второй раз к этому же способу вернешься, а там и пойдет… Конечно, дурак!

      – Ладно, – отозвался Мордвинов, – не в этом дело.

      – А я знаю, в чем тут дело. – Самаров захлопал ящиками стола, словно что-то отыскивая, и неожиданно в упор спросил: – Ну что?.. Ты все любишь ее?

      Мордвинов молча кивнул.

      – По-прежнему?

      Мордвинов снова кивнул.

      – А это, – замполит показал на забинтованную руку матроса, – выходит, смерти искал? Ох, Яков, Яков!.. Пропадешь ты.

&