Два Генриха. Владимир Москалев

пищи и продлевает годы жизни. В самом деле, ей уже за восемьдесят, а она, похоже, не торопится беседовать с Богом. Мы прихватили с собой несколько яблок прошлогоднего урожая, которые она дала нам в дорогу. Возьми одно, рыцарь, я желаю поделиться с тобой. Съешь – сразу почувствуешь сытость и легкость в желудке. Лови же!

      И он бросил рыцарю красное яблоко. Тот поймал его, кивком поблагодарил и поднес ко рту… Но рука с яблоком застыла у рта, а губы так и остались приоткрытыми. Рыцарь недоуменно глядел на своих сотрапезников и явно не понимал, почему они оба глядят на него во все глаза. У одного при этом – оруженосца – взгляд косой и лукавый, а у другого – прямой и удивленный. Рыцарь посчитал это неучтивым и тут же не преминул высказаться по этому поводу, обращаясь к своему недавнему противнику:

      – Отчего ты смотришь так на меня, странник? Или в тех местах, откуда ты родом, не считается невежливым заглядывать человеку в рот во время еды?

      Ноэль, не обращая внимания на эти слова и все так же с изумлением глядя на рыцаря, попросил его, переглянувшись с оруженосцем:

      – Покажи мне свои руки, путник.

      – Руки? – нахмурился тот. – Зачем это?

      – Я прошу тебя. Этим ты разрешишь наш маленький спор.

      Недоумевая, рыцарь протянул вперед обе руки ладонями вниз.

      – Ну вот, я же говорил, – усмехнувшись, прошептал Арни.

      Ноэль отшатнулся и, не сводя глаз с собеседника, воскликнул:

      – Ангелы небесные… Женщина?!

      Рыцарь уронил яблоко, которое держал между ног, вскочил с места и схватился за рукоять меча.

      – Я?! Ты это мне?! Как смел ты бросить такие слова мне в лицо? Если ты победил меня в поединке, разве это дает тебе право насмехаться надо мной, оскорбляя меня?

      Ноэль, глядя на него, только смеялся и качал головой, обмениваясь взглядами со своим оруженосцем. Кажется, эта сцена забавляла обоих. Но не их недавнего сотрапезника. Он побагровел, сжал зубы; из глаз – того и гляди посыплются разящие стрелы ненависти.

      – Обнажай свое оружие, рыцарь! – выкрикнул он, вынимая меч. – Клянусь, за эту шутку ты ответишь мне. Тебе не удастся уйти безнаказанным, и не воображай, что ты сильнее меня… – Неожиданно он нахмурился: – Отчего ты не принимаешь мой вызов? А-а, ты не привык драться пешим, только на коне? Или ты… Да в чем дело, черт возьми? Отчего ты хохочешь и не встаешь? Объясни же мне, что все это значит?

      Ноэль, по-прежнему не вставая с места и глядя на рыцаря с улыбкой, ответил ему:

      – Мой отец говорит мне: «Мой сын, ты можешь драться один против двух, трех, пяти, даже десяти человек, но никогда не дерись с женщиной. Это противно рыцарской чести. Мы не франки; только в той варварской стране мужчина может обнажить свое оружие против дамы».

      Путник долго молчал, тяжело дыша и хмуро глядя на обоих сотрапезников. Потом бросил меч в ножны, опустил взгляд и уселся на прежнее место, ни слова не говоря. Впрочем, пытался было что-то произнести, разжимая губы. Потом увидел яблоко в траве и, как ни в чем не бывало, подняв, надкусил его. Наконец, пробурчав: «Будь все проклято!», покосился на молодого графа и спросил,