Евангелие от Фомы. Иван Наживин

сказано ли в Писании, что не хлебом единым жив человек? – отвечал ему Иешуа, тоже без слов.

      – Сказано-то оно сказано, но толк-то в этом какой? – отвечал тайный голос. – Не хлебом единым… Пусть! Но и хлебом, прежде всего хлебом… Вон какую ненависть зажигает Иоханан к богатым, а из-за чего? Все из-за хлеба…

      – Ты ошибаешься: он прежде всего хочет справедливости…

      – А что такое справедливость, как не равное распределение хлеба? Вы все делаете, неизвестно для чего, вид, что хлеб земной для вас это так, пустяки, а на нем стоит все. Нет хлеба, нет тебя…

      – Я не тело, а дух… – отвечал Иешуа, испытывая в душе знакомое, неприятное чувство раздвоения и шатания. – Дух извечный…

      Он вспомнил свое недавнее ощущение бескрайности души своей и укрепился…

      – Дух?.. Ну, не знаю… – насмешливо сказал голос. – Если дух, так пойдем…

      Иешуа вдруг увидал себя на краю золотой кровли храма Иерусалимского, над его дворами, в каменной глубине которых кипела, как всегда, пестрая, горластая толпа. Он сделал невольное движение назад. И – почувствовал его усмешку.

      – А!.. – ядовито уронил тот. – Что же ты?.. Если дух, так бросься вниз – духу ничего не будет…

      Иешуа снова потерял точку опоры. И, сдерживая раздражение, он отвечал:

      – Ну, и брошусь, и разобьюсь о камни, или сбегутся вот сейчас гиены и растерзают меня так, что никто никогда и не узнает, куда я пропал, а все же в основе жизни моей – дух… Если дух отойдет от тела, оно, как дерево, как камень, в нем нет жизни, говорят тогда. Значит, жизнь в духе…

      – Да, на словах-то у тебя выходит как будто и так… – серьезно сказал незримый, но несомненный. – Но в жизни… в жизни лучше от гиен и шакалов убраться подальше, хотя они ведь… ха-ха-ха… тоже, надо думать, духи!.. А? Так дух от духа и бегает, и прячется, и поедает дух духа, и все дрожат… Но – духи.

      Иешуа весь, не только телом, но и всей душой, вздрогнул и – проснулся. Над ним теплились звезды… Ветер, дыхание Божие, пронесся над горами. И вдруг по спине его пробежали колючие мурашки и он ясно почувствовал, как под чалмой его зашевелились волосы: вокруг его камня, внизу, светилось, переливаясь зелено-золотистыми жуткими огнями какое-то живое, зыбкое кольцо. То были гиены и шакалы, сбежавшиеся к добыче… Звери нетерпеливо перемещались, иногда грызлись и визжали, и от них шел дикий, терпкий запах, который был слышен и на скале. И они не сводили глаз с него, добычи, близкой, но недосягаемой. Холодной волной прошел страх по всему его телу, и он быстро вскочил на ноги… В одно мгновение потухли живые огни и тени беззвучным поскоком скрылись среди темных камней…

      Иешуа провел рукой по сразу вспотевшему лбу. Огляделся… Вставала луна. Из гор тянуло каменным холодом. Неприятное ощущение голода томительно поднялось в нем. И он, вздохнув, снова опустился усталым телом на жесткий камень и склонил голову на колени. «Да, что он там такое говорил?..» – подумал он и куда-то плавно и поспешно поплыл. И сразу почувствовал