Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы. Валентин Пикуль

книгу, уединился в угол, рассматривая эту книгу почти с благоговением. Сережка же – наоборот – кое-как перелистал книжку и тут же отшвырнул ее. Он уважал и любил свою мать, но к профессии ее относился почти с равнодушием; море в его воображении всегда оставалось просто морем, где люди совершают чудеса мужества и выносливости, но он еще не понимал, что море может быть и поприщем для науки.

      – Кто-нибудь ко мне приходил?

      – Нет.

      – Ну, а чем ты занимаешься?

      – А вот пойдем – покажу…

      В комнате сына топилась печка и было душно от сизого чада. На пылающих углях стояла жестяная банка: в ней что-то плавилось. Проход от кровати до письменного стола загромождали большие тяжелые весла.

      У сына была своя шлюпка, построенная отцом еще до войны, – с ней он возился все свободное время.

      Вот и сейчас просверлил в вальках весел глубокие отверстия, собираясь заливать их расплавленным свинцом.

      Обкладывая банку со всех сторон углями, Сережка солидно объяснял:

      – Это для того, чтобы легче было грести. Вес человеческих рук, положенных на валек, равен приблизительно четырем килограммам. А мои лопасти очень тяжелые, надо уравновесить. – Он взял стамеску и молоток. – Ты посиди пока, а я сейчас лунки изнутри расширю, чтобы свинец не выпал, когда остынет.

      – Ладно, Сережка!

      Юноша ловко орудовал стамеской, вылущивая со дна просверленных отверстий курчавую стружку. При каждом ударе молотка на его лбу прыгал жесткий чуб русых волос, и лицо становилось сосредоточенным, напряженным.

      Разглядывая сына, Ирина Павловна думала:

      «Вылитый отец: лоб, глаза и даже губы те же – тонкие, твердые… Видно, будет такой же упрямый и сильный…»

      Сережка залил свинцом отверстия в веслах, и дерево теперь шипело и потрескивало, обжигаемое изнутри расплавленным металлом.

      Стараясь не хромать, Вахтанг тем временем сходил в прихожую, достал из карманов кухлянки два матово-оранжевых апельсина:

      – Это вот тебе, Иринушка, а это вот тебе, Сережка. Как видите, я вас не забываю.

      – А тебя, как видно, не забывают в родном ауле?

      – Да, опять прислали посылку и письмо. Вах, какое письмо, какое письмо! – повторил Вахтанг, покачивая кудлатой головой, в которой едва-едва проглядывали первые седины.

      Отдирая кожуру апельсина, Ирина Павловна улыбнулась.

      – После этого письма, – сказала она, – ты, наверное, и выписался из госпиталя раньше срока. Я ведь знаю, что тебе могут писать твои старики, которые даже фотографируются с кинжалами наголо.

      Вахтанг подал Сергею осколок от авиабомбы с острыми зазубренными краями:

      – Ну, а вот это подарок только тебе. Обнаружен хирургами в моем бренном теле. Храни. Помни мою доброту.

      Старший лейтенант сел на стул, вытянув больную ногу. Ирина Павловна направилась в столовую, и он совсем по-домашнему крикнул ей вслед:

      – Если можно, то – чаю!..

      За столом, как-то сразу посерьезнев, Вахтанг сказал:

      – Плохая весть, Иринушка.

      – Что