Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы. Валентин Пикуль

приготовлю – завтра борт красить надо, весь обшарпался, – и пойдем домой.

      Глядя на разбухшие от морской воды сапоги мужа, тетя Поля осторожно, точно боясь чего-то, спросила:

      – Может… наплавался? Не пора ли на бережок?..

      – Да что ты сегодня, Поленька! – обиделся боцман. – Сейчас-то у меня есть корабль, а уйди я с «Аскольда» – кому нужен боцман Мацута? Тебе? Ну ладно. А другим? Нет! Как хочешь, а пятым тузом в колоде я быть не желаю. Пойдем-ка лучше домой, старуха. Подзакусим чего-нибудь, да я спать лягу. Хочу поспать так, чтобы меня не качало…

      – А ты не серча-ай, – ласково потянулась к нему тетя Поля. – Делай как знаешь, только смотреть мне на тебя больно. Не в твоих годах плавать по Студеному морю. Вон как другие поступают: боцман с «Рюрика» Степан Хлебосолов отплавал свое, а когда спина стала плохо гнуться – пошел на берег. Сделался смотрителем навигационных знаков. И живет припеваючи. Сушит ревматизм свой у печки, а считается по-старому – моряком…

      Мацута, не отвечая, скручивал козью ножку. Пальцы боцмана – короткие, заскорузлые от соли, с широкими приплюснутыми ногтями – плохо слушались: папироса получалась толстая и кривая, словно корабельная свайка.

      Бережливо собрав со стола крошки табаку (Мацута был скуп), он досыпал ими самокрутку и, прикуривая, сказал тихо, но твердо:

      – Бесполезный разговор. Ты мою душу, старуха, не стронешь: крепко она приросла к этой коробке. Здесь-то у меня все, а на берегу только ты…

      На палубе им встретился мастер по вытопке рыбьего жира, Яшка Мордвинов, неуклюжий парень с широкогубым заспанным лицом. Салогрей волочил большую плетеную корзину с тресковой печенью, а за ним, отчаянно мяуча, бежал судовой кот по прозвищу Прорва.

      – Ну, а ты, Яков, каково живешь? – спросила тетя Поля.

      – А живу я так, – меланхолично ответил Мордвинов, – что со мной не только девчата, но даже вдовы знакомиться перестали. Весь я ворванью провонял, плохая жизнь наступила… Куда, куда лапу тянешь, прорва ненасытная! – крикнул салогрей на кота и потащил корзину дальше.

      У среза полубака стоял, покуривая, худощавый человек с высоким покатым лбом над близоруко прищуренными глазами. Это был помполит «Аскольда» – Олег Владимирович Самаров. Он помог матросу втащить по трапу тяжелую корзину, сказал беззлобно:

      – Что, дух ворванный? За рейс не успел, так сейчас печенку в котел тащишь? Ох, и ленив же ты, Яшка!

      – Да ну его! – мрачно сказал Мордвинов.

      – Кого это его?

      – Да вот… этого. Видите, так и бежит за корзиной, товарищ помполит. Чуть отвернешься, он уже тут. Кормить до отвалу пробовал – ничего, нажрется, аж хвост изо рта торчит, и снова лезет. Мешает, товарищ помполит. На берег его, заразу хвостатую, списать надо.

      – Скорее тебя спишем. Ты в этом рейсе целых сорок килограммов печени в котле запорол. Драть тебя некому!.. Кис-кис-кис! – поманил к себе Самаров кота, но тот, жалко мяукнув, полез в люк, куда Мордвинов спускал корзину с жирной тресковой печенью.

      Олег Владимирович рассмеялся