Мальчики с бантиками. Валентин Пикуль

о паруса.

      Эта книга и посвящается юности – нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать.

      Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать. Многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей.

      Эту повесть составляют подлинные события. Но имена героев, как и названия некоторых кораблей, я сознательно изменил. А возможные совпадения – чистая случайность.

      Технические и специальные термины я умышленно упростил, дабы не утомлять моего читателя.

      Разговор первый

      Еще ни разу в жизни я не видел ни одного юнги…

      Я проштудировал четыре тома «Педагогической энциклопедии», безуспешно отыскивая в ней хотя бы намек на юнг. Энциклопедия добросовестно перечисляла все школы нашей страны – передового опыта и фабрично-заводские, не были забыты даже уникальные школы для поздно оглохших и слабо видящих от рождения.

      Но нигде не была упомянута Школа юнг ВМФ – Военно-Морского Флота…

      Размышляя над этим казусом, я спешил на свидание с Саввой Яковлевичем Огурцовым.

      Двери квартиры открыл не моряк, а человек в кителе служащего Аэрофлота.

      – Простите, я, кажется, не туда попал. Мне нужен юнга Огурцов… Вернее, – поправился, – бывший юнга Огурцов!

      – Проходите, – последовал краткий ответ.

      Огурцов провел меня в свой кабинет, где ничто не напоминало о прошлом хозяина.

      Большая библиотека говорила о любви Огурцова к русской истории. У меня глаза разбежались при виде книг, о существовании которых я даже не подозревал. А на столе я заметил дичайшее разнообразие вещей, тоже никак не определявших склонности хозяина к морю.

      Лежала стопка книг по тропической медицине. В банке из-под сметаны покоилась жухлая трава, сорванная на поле Куликовом (это я выяснил уже потом). Тут же валялся молоток с гвоздями. А под лампой грелся холеный котище – черный, а глаза с желтизною.

      – Итак, я к вашим услугам, – нелюбезно буркнул Огурцов.

      Выслушав меня, он задумчиво погладил кота.

      – Вы хотите написать книгу о юнгах? Но это почти невозможно. Школа юнг лежит ныне в руинах, а литературы о ней нет. Из славной летописи флота выпала целая страница, и этого никто даже не заметил. Печально!

      – Но мне думается, – отвечал я Огурцову, – вы поможете мне. Вспомните. Подскажете. А кое-что, поверьте, я уже сам знаю…

      Савва Яковлевич недоверчиво хмыкнул:

      – Что же вы можете знать о юнгах? Сейчас все это уже история.

      – Знаю! Например, мне известен даже такой факт, что вы попали на эсминцы, почти не владея одной рукой…

      Хозяин сурово нахмурился:

      – Да. Было со мною такое. А теперь… Смотрите!

      Взял молоток и до самой шляпки засадил в стол гвоздище. Только сейчас я заметил, что стол у Огурцова был необычным. Грубо сколоченный из толстых досок, он скорее напоминал верстак.

      – Очень удобно, – сказал Огурцов, отбрасывая молоток. – Такой стол можно очистить двумя взмахами рубанка. Терпеть не могу помешанных на лакированной мебели. Как правило, за такими столами сидят бездельники, которые не способны думать о работе. Они озабочены только одной трясогузочной мыслишкой – как бы не капнуть на полиранс, как бы не оцарапать его запонкой. А стол, – упоенно заключил Огурцов, – это не украшение жилища, а прекрасный плацдарм для распределения труда и мыслей…

      Удары молотка не понравились коту, и он, недовольно фыркнув, спрыгнул со стола. Я раскрыл свой блокнот.

      – Может, расскажете, Савва Яковлевич, как же все начиналось в вашей жизни? Что привело вас к морю? И как вы попали на флот?

      – Самые простые вопросы – самые сложные. Мне трудно ответить вам в двух словах. Вообще-то, – призадумался Огурцов, – море и корабли я любил с детства. А кто их не любит? Во Дворце пионеров учился в кружке «Юный моряк». Помню, даже значок носил… голубенький такой. Тогда выдавали их. Не знаю, как сейчас. Конечно, мечтал о дальних странствиях. А кто о них не мечтает? Однако не забывайте, что ненависть к врагу у меня в душе воспиталась не по газетам. Так что, помимо морской романтики, было еще и великое желание воевать. А началось все с колеса…

      – С какого колеса?

      – С самого обыкновенного. С колеса товарного вагона на станции Вологда-Сортировочная. Да, именно с этого проклятого колеса и началась моя зрелая жизнь. С той поры прошло уже тридцать лет, а это колесо иногда еще накатывается на меня по ночам…

      – Что ж, вот и название первой части. «Колесо»!

      Огурцов сразу остудил мой горячий восторг:

      – Заранее условимся, что каждую часть вашей книги я буду завершать своим очерком. Вроде эпилога. Моряки пишут худо, но довольно искренно, – это заметил еще Крузенштерн.

      На прощанье я сказал:

      – Возникли два мучительных вопроса…

      – Заранее