Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество. Виталий Шипаков

да сравни, – невозмутимо предложил Иван. Барятинский, вырвав свиток из сотниковых рук, принялся за чтение, а есаул задорно выкрикнул:

      – Эй, купчишки, выходи на расправу!

      Дверь тут же распахнулась и на крылечко вышли Ермак с Кольцо, который наилучшим образом исполнил приказание побратима. Разбойный атаман переобулся в лапти и снял не только кафтан, но и штаны. На нем осталась лишь холщовая рубаха да исподники, перемазанные сажей из печи. Чтоб изобразить испуг, Ванька-старший выпучил глаза, разинул рот и даже слюни распустил по бороде.

      – Знатных Бегич разбойников словил, сразу видно, что отпетые душегубы, особенно вон тот, с соплями, – засмеялся есаул, а за ним все остальные казаки. Они не понаслышке знали Кольцо, и столь плачевный вид лихого атамана вызвал у станичников неудержимый хохот.

      – Но ведь приметы кой-какие сходятся, – робко возразил Барятинский, подавая Княжичу грамоту.

      – Да читал я, князь, сию цидулу12, – отстраняя свиток, заявил Иван и принялся вещать по памяти: – Вор Ивашка Кольцо – росту выше среднего, в плечах широк, горбонос, глаза карие, волосами черен и немного кучеряв. По таким приметам, князь, твоего сотника надо сразу же вязать да тащить в приказ разбойный.

      Возразить на это было нечего, но тем не менее дотошный воевода спросил у Ермака:

      – Кто таков, какого роду-племени?

      Тот, придав лицу, выражение смиреной гордости, с достоинством ответил:

      – Я, Строганов Матвей, торговый человек. В столицу еду на поклон царю, хочу просить защиты от татар сибирских.

      Услыхав известную на всю державу купецкую фамилию, Барятинский почти поверил, но для порядка обратился к Кольцо:

      – А ты чей будешь?

      – Ась? – дурашливо переспросил разбойный атаман и, встретив грозный взгляд стрелецкого начальника, жалобно заныл: – Я, боярин, здесь вовсе ни при чем. Купец меня с толку сбил. Покажи, говорит, дорогу на Москву, а за это лошадь да огромные деньжищи посулил, целых две копейки.

      В доказательство своей невиновности Ванька-старший разжал черный, словно у арапа кулак, он нарочно перемазал руки сажей, чтобы скрыть следы перстней, и на ладони заблестели две серебряных монетки. Одну Кольцо засунул за щеку, а другую, горестно вздохнув, протянул Барятинскому.

      – Может быть, в деньгах нужду имеешь, так возьми, я не в обиде, сам господь велел делиться.

      Лихой разбойник не сумел отказать себе в удовольствии поиздеваться над слугой царевым даже в столь неподходящий час.

      – Убери свои поганые копейки, – брезгливо сморщился тот.

      – Отвечай, что спрашивают. Шибко уж ты, мил человек, на вора Ивашку Кольцо смахиваешь.

      – Како тако кольцо? Не знаю никаких колец. Холопы мы, холопы князей Новосильцевых, – еще более жалобно заныл разбойный атаман и вдруг осекся, словно прикусил язык, толком сам не зная отчего. То ли оттого, что наконецто разглядел среди казаков князя Дмитрия, то ль от вида стоявшей рядом с ним раскрасавицы.

      – Чего умолк? Куда уставился? – в

12

Цидула – писменное распоряжение, уведомление, рекомендация.