Хрупкие времена (сборник). Валерий Скоров

Степанов – работяг, не хулиганов, –

      У прохожего спросите – он ответит как?

      Кто же ставит истуканов,

      карликов и великанов,

      в бронзе, в камне, в гипсе, в древе,

      в кепочке, итак…

      Ставят те же истуканы, те, кто метит в великаны

      и которые мечтают встать примерно так.

      Велфер

      Собирались всадники, нобили, патриции

      На свои текущие, важные дела…

      Вдруг плебеи подлые к ним идут с петицией,

      Мол, желаем хлеба, зрелищ и вина.

      Дня четыре думали Клавдии да Флавии,

      Как же с этой братией лучше поступить.

      Может, их всем табором выгнать из Италии,

      Может, ночькой тёмною в Тибре утопить.

      Все ж они бездельники, неучи, развратники,

      Наркоманы гнусные, вставил Эскулап,

      Даже и на форуме пьют с утра в параднике,

      И брюхатят походя глупых римских баб.

      Вывели патриции плебсу ту презумпцию,

      А потом со вздохами разом кошельки…

      Откажи им в зрелищах – враз они обструкцию

      На ближайших выборах, тоже не с руки.

      Гибли гладиаторы, гибли львы могучие,

      И ходил в ошейнике гордый фараон…

      А плебеи пьяные собирались тучами

      И, рыгая благостно, трескали поп-корн.

      «Всё осмеять, обхерить и обгадить…»

      Всё осмеять, обхерить и обгадить,

      упиться в хлам, берёзоньку погладить –

      беспочвенное наше ремесло…

      Как выразился Толстый, западло,

      в Санкт-Петербурге жить, как в Ленинграде,

      и гордо приклепать своё мурло

      на жёлтом, как предател ьство, фасаде,

      поставить три семёрки /777/ на сукно

      и тут же всенародно засосать,

      отлить со вкусом, милку приласкать

      в параднике противулежащем,

      вонючем, но до боли подходящем,

      потом своим, братишкою дрожащим,

      на койке вытрезвиловской поспать,

      дыхнуть родным, настоящим

      и выдохнуть… Лафа.

      Малолетки /вальс/

      Да нетто, об Америке писать?

А. И. Солженицын

      Лихо мчится, земли не касается

      тройка – Вера, Надежда, Любовь…

      Погоняла кнутом забавляется,

      изогнув молодецкую бровь.

      Вот припала, приникла из новеньких,

      ох и бабник Железный Нарком,

      на кубы свежерубленных, ровненьких,

      распластав руки чёрным крестом.

      А в бараке ребёночек брошенный,

      не приходит преступная мать,

      недоношенный, неухоженный…

      век любови ему не видать.

      Ты не плачь, не рыдай, чудо-чадушко,

      выпьют Верка и Надька вина,

      титьку даст тебе мамка, не матушка,

      и барачное детство страна.

      Сколько вас, малолеток, под нарами,

      под землёю, в укромной тайге,

      под стволами, лесными завалами,

      без учета на тощей ноге.

      Вас, голодных, бездомных найдёнышей,

      дурь-отраву колючих полей,

      зона