Жизнь на грешной земле (сборник). Анатолий Степанович Иванов

надо ему верить. И неожиданно для себя произнес:

      – Да-a, хороший ты, должно быть, человек.

      – А это люди по-разному считают, – усмехнулся Агафонов. – Так что ж, позвонить мне насчет тебя в лесничество? Не подведешь меня?

      – Ты мою жизнь всю слыхал. Меня вон сколько подводили, а я вроде никого пока.

      – А ты поубавь-ка злости! – рассердился вдруг Агафонов, покраснел как от натуги. – «Меня вон сколько…» А сколько? Все люди будто тем лишь и занимались. Один раз только, один подлец… Это надо тебе сразу, тут же понять!

      – Оно и раз, да досыта. Он, сволота, так и сказал: «Икать всю жизнь будешь». И вот – наикался! Меня тоже понять не худо бы.

      – Значит, ты ему не простишь? Мстить собираешься? – Агафонов, взявший было телефонную трубку, положил ее на место.

      – А он что, Макшеев, живой? – быстро произнес Демидов. – Ты знаешь его?

      – Не знал бы, может, и небывалым посчитал все, что случилось с тобой.

      – Где ж он живет-поживает?

      – Там же и поживает, в Колмогорове. Женатый на этой твоей Марии.

      Демидов сидел согнувшись, уперев локти в колени, лицо уронил в ладони, тяжко, с загнанным хрипом дышал. Агафонов не говорил теперь ни слова. Павел знал – он ждет ответа на свой последний вопрос.

      – А ты… ты вот простил бы ему, доведись это с тобой? Ты не отомстил бы?

      – Я? Простить – не знаю, не простил бы, кажется. А мстить, мараться об него – побрезговал бы. Себе дороже.

      – А я себя дорого теперь не ценю! – со злостью выкрикнул Демидов.

      Они помолчали, будто каждый размышлял про себя, что же им делать, как разойтись? Наконец Демидов произнес с трудом, не глядя на Агафонова:

      – И дети у них… у Макшеевых, имеются?

      – Двое, кажется, сын и дочь.

      Демидов еще посидел немного и, гремя стулом, тяжело, неуклюже поднялся:

      – Ладно… Не встреть я тебя… такого, – кроваво отомстил бы ему. Теперь – не трону. Действием – не трону. А простить, как и ты вот говоришь, – не смогу. Это уж как хочешь.

      – Как понять – «действием не трону»?

      – Неужели не понятно?

      – Чем же тронешь?

      – Не знаю. Ничего не знаю. Позвони в лесничество.

      Попрощавшись, пошел из кабинета, но вдруг остановился, проговорил:

      – Это вот, про стих – хорошо ты. Солнышко светит всем – и зрячим и слепым. Ведь просто, а верно.

      – Правильно, Демидов! – обрадованно, с облегчением, как показалось Павлу, произнес Агафонов.

      – И еще, должно быть, ты верно сказал: это для меня задача – обнаружить в себе человека. Тут ты корень какой-то глубокий задел.

      – Не задача, а ползадачи уже, – улыбнулся Агафонов.

      – Нет, обманываешься, – упрямо повторил Демидов. – Что ум рассудит, то еще сердце пронять должно. А это – задача.

      6

      …И стал работать Демидов лесником близ Колмогорова.

      Прав оказался толстый Агафонов. Вечный шум леса, птичьи звоны, говор таежных речушек действовали успокаивающе, душа Демидова отходила. Прав он был, что и