Одиннадцать дней вечности. Кира Измайлова

чудовищной мощью, в особенности почему-то горбуны. Может быть, природа, жестоко пошутив над ними, все же оставляет шанс постоять за себя? Кто знает…

      Принц встал и отошел к окну.

      – Что же… Похоже, я узнал твою историю, и добавить тебе нечего, – произнес он, глядя сквозь оконное стекло в прозрачные весенние сумерки. – Ну разве что… Ты убежала из дворца сама или тебя выгнали?

      Я показала – второе – и развела руками, дескать, я не знаю наверняка, чей это был приказ.

      – Вряд ли Клаус распорядился избавиться от тебя, – негромко сказал Эрвин, – это вовсе не похоже на него. Значит, кто-то из челяди… Ну да что теперь говорить, исправить уже ничего нельзя!

      Он вдруг резко обернулся и, сделав шаг, склонился ко мне, оперевшись рукой о спинку дивана, и приказал:

      – Посмотри мне в глаза. Смелее! Вот так. А теперь… теперь я хочу узнать правду. Отвечай, стала ли ты женой Клауса? Не перед людьми, не перед Создателем… Ты понимаешь, о чем я говорю?

      Я несмело кивнула.

      – Так да или нет?

      Я покачала головой. Нет, какое там… Клаус любил обнимать меня, гладить мои волосы, но мне всегда казалось, будто он видит во мне ребенка или младшую сестру, а не взрослую девушку. Он вообще был целомудрен: у людей его положения, я знала, часто бывают фаворитки, да не по одной, а по нескольку сразу, случайных увлечений и вовсе не счесть! Но только не у Клауса…

      – Как странно… – проговорил Эрвин. – Я помню, брат всегда хвастался своими похождениями, мол, пока мы, младшие, дорастем до таких приключений, ему они уже наскучат… Не мог же он настолько перемениться за такой короткий срок!

      Я поискала грифель, взяла доску и набросала символ Создателя – молнию, пронзающую равносторонний треугольник, – и коленопреклоненную фигурку подле него, обозначенную буквой «К».

      – Что-что? – изумился Эрвин, наклоняясь еще ниже. У него были довольно длинные волосы (Клаус стриг их совсем коротко), и сейчас темная прядь щекотала мой висок. – Клаус отродясь не был богобоязнен! Что ты мотаешь головой? Не припомню, чтобы он хоть когда-нибудь обращался к Создателю… Нет, вру, порой обращался, но с такими словами, что тому, пожалуй, икалось!

      «Да нет же, нет! – старалась я объяснить. – Клаус был набожен, это все отмечали! Он не менял женщин, как перчатки, не увлекался охотой и верховой ездой, не слишком любил балы, он предпочитал им прогулки на лодке по реке или вдоль побережья!»

      Эрвин внимательно смотрел за тем, как я быстро рисую и тут же перечеркиваю изображения: Клаус с дамами, Клаус на охоте, Клаус верхом, на балу…

      – А вот в это я не верю, – произнес он очень серьезно. – Не верю. Я слышал от его челяди, что Клаус вдруг сделался религиозен и это удивило меня донельзя! Если бы ты слышала, как он поносил Создателя, когда нам пришлось коротать ночь на той скале в страшную бурю… Чудо, что гром не разразил всех нас разом!

      Я посмотрела вверх, на принца. Странным было выражение его лица: Эрвин будто бы старался не показать истинных