Дорога. Антон Чистов

кожаной куртки. – Дела не ждут, нужно ещё к ребятам зайти.

      Быстро обняв отца, он повернулся, вышел во двор и закрыл за собой дверь. А отец сел и тихо заплакал.

Великий пост 23.03.07

      Дорога

      День подходил к концу. Солнце коснулось туманной черты горизонта, раскрасив небо в розовый цвет. Подул прохладный ветерок, нашёптывая природе готовиться ко сну, и где-то на обочине квакнула лягушка, видимо, зовя свою вторую половинку разделить с ней прелесть летнего вечера и поквакать всласть дуэтом. А Иван всё шёл. Шёл домой. И казалось ему, что нет конца этой дороге с её рытвинами, лужами, колючими кустарниками и грязью. Сколько идёт он уже не помнил, но мужики сказали, что к лету дойдёт.

      Вдруг Иван остановился. Кольнуло в его груди, узнал он валун, лежащий возле дороги, вспомнил, как в далёком детстве часто сидел он вместе с отцом около него, слушая о том, когда сеять рожь и когда её жать, как лучше полоть грядки, в каких местах лучше ловить рыбу… Много рассказывал ему отец, всё сохранил Иван в своём сердце, всё запомнил. И покатилась слеза по его щеке. Совсем немного осталось, совсем скоро дом. Вот и берёзовая роща, где они с отцом по весне собирали сок, вот и место для пасеки… Быстрее идёт Иван, перепрыгивает через лужи, обходит грязь, уже нет усталости, накопившейся за долгое время пути, только о доме думает. Тёмной ночью вышел он на опушку. Увидел на пригорке жёлтый огонёк оконца, заколотилось взволнованно его сердце, бегом пустился Иван к дому, застучал в дверь: – Папа, это я!

      – Сынок!

      – Папа! Отец! Папочка! – упал на колени Иван и заплакал как ребёнок.

      – Сынок… Живой… – шептал отец, гладя сына по русой голове. – Я так ждал… Так ждал тебя… Родной мой… Ну, пойдём в дом, пойдём, я как раз поесть приготовил. Пойдём.

      А утром проснулся Иван и, лёжа в постели, думал спит он до сих пор где-нибудь в дороге или она ему только снилась.

05.2007

      Старик и розы

      Был поздний осенний вечер. Мокрые камни мостовой поблескивали под жёлтым светом уличных фонарей, освещавших кутавшегося в старое пальто старика. Старик сидел под навесом закрытого магазина и в задумчивости глядел на несколько алых роз, разложенных перед ним на газете.

      – Бери, Яцек, бери, Христа ради! – сказал солдат, засовывая ему в карман кусочек сухаря, – Только съешь где-нибудь за бараком, не показывай никому, а то отберут.

      – Спасибо вам большое, Василий! – ответил Яцек, смущённо глядя в пол. Он видел, что Василий сам едва держался на ногах, поэтому мальчик испытывал чувство вины перед солдатом.

      Василия немцы привезли вместе с другим русским около четырёх месяцев назад, Яцек видел через колючую проволоку, как их прикладами гнали на командный пункт. Через неделю на соседние нары немцы приволокли и бросили измождённого человека. Только спустя несколько дней Яцек понял из разговоров взрослых, что это и есть один из тех русских солдат, которых поймали в лесу недалеко от лагеря и пытали, стараясь узнать расположение партизанских отрядов. Яцеку было трудно