Прогрессор галантного века. Николай Федорович Васильев

зная по опыту, что не заснет. К тому же он стал испытывать боли в мошонке (мужчины, чье общение с дамами тоже не имело должного завершения, его бы поняли). Надо было как-то себя отвлечь. Но в этом дремучем веке и почитать совершенно нечего. Девку что ли сенную поймать? Хорошо бы ту разбитную, в оспинках, что он огладил тогда, у лохани…. Стоило ему представить эту девку, как она появилась на пороге, с фонарем в руке, в сарафане и валенках. Мать честная!

      – Пойдем, сударь, – тихонько позвала девка.

      – К тебе? – сглупил Сашка.

      – Что ты, сударь, – ухмыльнулась девка. – Тебя барыня зовет.

      Мгновенно у Сашки пересохло во рту, а в висках застучали молоточки. «Елки зеленые, и ее, наконец, проняло?». Он встал со стула, надел на рубашку камзол, обул туфли и решил, что для свидания одет достаточно. «Хорошо, что сейчас с презиками заморачиваться не надо» – мелькнула мысль. Он сделал шаг к двери, девка сказала «Только башмаками не греми, сударь», повернулась и пошла вперед, освещая ему путь. Сашка, недолго думая, снял туфли, взял их в руку и пошел в чулках.

      Проснулся он раньше Елены, хотя рассвет уже брезжил в окно и в доме то тут, то там раздавались звуки хозяйственного свойства. Сашка посмотрел с нежностью на бледноватое лицо княгини с уже заметными синяками под глазами и довольно разулыбался: «Укатал я ее светлость за ночь. Дорвался до аристократического тела». Он лег на спину, закинул руки за голову и стал вспоминать сладкие эпизоды близости…. Вот он склоняется к постели, в которой лежит, лихорадочно блестя глазами, отчаянная княгиня, и начинает быстро-быстро зацеловывать ее лицо, шею, припадает надолго к губам…. Вот срывает с себя все одежки, ныряет под одеяло и, невзирая на сопротивление женщины, стаскивает с нее длиннющую ночную рубашку, – говоря, говоря, говоря при этом…. Вот долго оглаживает все тело и целует ее бархатистую кожу – на плечах, руках, груди и под грудями…. Вновь целует в губы, уже добиваясь страстного ответа…. А далее по известному пути к средоточию женской сути…. Потом череда страстных признаний и вновь к сердцу подступает волна чувственности. И так много раз, без какого либо пресыщения. А завершилась ночь страсти внезапным и одновременным провалом в сон.

      Вдруг Сашкина пустоватая утроба ожила, издав ряд противных звуков. «Черт, черт, черт!» – запереживал парень. Как ни странно Елена эти звуки услышала и проснулась.

      – Сашенька, – участливо спросила она (Сашка как-то разъяснил княгине, что Алекс означает сокращение имени Александр), – ты есть, миленький, хочешь…. Заморила я тебя, заездила. Сейчас, сейчас я распоряжусь. А пока можешь мой туалет посетить: там дверь в прихожей левая, знаешь?

      – А я в прихожей ни на кого не наткнусь?

      – Нет, нет, у меня с этим строго. Можешь так идти, а я на тебя голого при свете дня полюбуюсь. Можно?

      – Видела ведь уже,– улыбнулся Сашка. – При первой встрече….

      – Тогда я видела дрожащего прохожего. А сейчас ты мой могучий мущина и я хочу тобой беспрестанно восхищаться!

      – А