Война роз. Право крови. Конн Иггульден

своей охотой, они все равно узна́ют, что он здесь.

      Глухое рыканье Йорк заслышал, когда пробирался между выступами обнаженной породы. Местность вокруг Нортгемптона была дикая, необжитая, с седыми, как время, камнями в пятнах темно-зеленого мха. За два дня своей охоты он не встретил ни одной живой души, а потому не опасался и засады, хотя тропа шла на сужение и постепенно сузилась так, что небо вверху проглядывало не более чем сероватой полоской. В этом тесном пространстве плечи терлись о неровные каменные стены, а впереди все явственней слышались рычание, поскуливанье и лай – первородное сочетание ярости и страха, сущностного признака стаи. Мелькнула мысль о необдуманности: вот так, нежданным гостем, являться такому множеству кровожадных волков, не зная даже, есть ли отсюда еще один выход… Ведь если он перегораживает им единственный путь к отходу, они непременно накинутся на него с такой же свирепостью, как и на всякую другую добычу.

      Эта мысль вызвала у Эдуарда улыбку: уж чего, а силы и прыти ему не занимать. Для себя он с некоторых пор уяснил, что риск – это одно из немногих свойств мира, в которых он черпает отраду, в то время как все остальное – лишь тошнотная муть и горе. В опасности Йорк весь обращался в белую кость, без гнетущего веса плоти. И это хорошо.

      Между каменными стенами было совсем темно, а потому свет впереди буквально резал глаза. Эдуард зашагал со всей возможной быстротой, пока звуки свары и тявканье не приблизились по громкости к баталии. Постепенно тропа стала расширяться, и он перешел на бег, замерев как вкопанный на входе в округлую ложбину с полсотни ярдов в поперечнике. Здесь рискнул глянуть вверх: пятачка, через который можно было бы отсюда выбраться, не замечалось. Впереди в каком-нибудь десятке шагов кишела волчья стая, с воем и тявканьем наседая на загнанную ими в горловину охотничью собаку. Та в ответ лаяла, но ее лай терялся во всей этой какофонии. Волки прижимали пса к дальней стене, не оставляя ему возможности улизнуть.

      То, что у них за спиной чужак, хищники уже чуяли: это было видно по тому, как они искоса на него поглядывают. В стае были такие, кто пригибал головы в страхе перед запахом человеческого пота. Но вот к пришельцу повернулись три молодых самца, щерясь и прижав уши, и Эдуард ощутил на своем лице свежую испарину. Он ожидал увидеть небольшую стаю из полудюжины, от силы дюжины особей. Однако здесь их было десятка три – все, как один, поджарые, легконогие, клыкастые убийцы. Минуты не прошло, как они уже прониклись к нему интересом.

      Черно-белый пес, которого они загнали в эту ложбину, был чем-то вроде охотничьего мастиффа, которому сейчас хватало сметки оставаться вблизи стены. В сущности, он находился в западне, и если б не появление человека, стая его наверняка уже растерзала бы. Хотя это, возможно, еще впереди…

      Эдуард вскинул глаза: где-то наверху, на краю каменного карниза, что-то мелькнуло. Глубина ложбины составляла ярдов шесть или семь, где-то в пределах двадцати футов. Своей правильной округлостью она походила больше на рукотворную чашу, чем на некогда проточенное русло древней