Тотальность иллюзии. Станислав Владимирович Борзых

что говоря «что», подразумевается заодно и «кто», что, кстати, снижает затраты на передачу пусть и урезанного смысла.

      Во-вторых, они вгоняют себя в узкие рамки ударений и количества слогов. Последних, как, впрочем, и первых здесь три. Это несёт в себе определённый смысл, потому что затрагивает почти любую мелодику песни, но в то же время и ограничивает, оттого что заставляет в итоге сокращать выражение в тех случаях, когда слогов в строчках чётное число. Вместе с тем появляется возможность вариаций. Например «что-то, что-то там и что-то там» или «что-то там, и там, и там» и т.д. Включение дополнительных частей речи, а также увеличение употребляемых единиц ведёт к гибкости, что позволяет уходить от пределов, накладываемых самой фразой, но одновременно разрывать и надругаться над ней.

      В-третьих, само по себе использование именно данного выражения свидетельствует о языковой компетенции, тогда как «ла-ла-ла» больше похоже на детский лепет и ещё худшее «ля-ля-ля», что в некоторых случаях попросту недопустимо. Взрослые люди, таким образом, лишний раз показывают, что они относительно успешно прошли процесс социализации, выражающийся в этом случае в усвоении соответствующей коммуникационной системы, и могут позволить себе употреблять не слишком удобные для поставленных задач конструкции.

      И, в-четвёртых. Это выражение устоялось. Какой бы дискомфорт оно не вызывало, его использование отсылает русских к другим русским, что служит маркером их принадлежности к одной культуре. Конечно, «ла-ла-ла» тоже реализуемо, но в меньшей степени, хотя бы потому, что оно более интернационально, тогда как «что-то там» более специфично, а, значит, более аутентично.

      Вообще говоря, любое слово или иная единица языка всегда заставляют нас каким-либо образом на них реагировать. И помимо непосредственного значения, они всегда несут в себе дополнительные смыслы, которые, на самом деле, не так легко и обнаружить. Но воспринимая что-либо, мы неизбежно запускаем механизм сопричастности, сопереживания и сочувствия, которые распространяются только на тех, кто владеет той же коммуникационной системой.

      Приведу ещё один пример. Почему-то русские решили именовать Китай через звонкую «к», тогда как весь остальной мир склонился к мягкой и шипящей «ч». Отчего бы это не произошло, ясно одно. Для русскоговорящих Китай более чёток и жёсток, чему в немалой степени способствует и окончание, но для носителей иных языков дело обстоит несколько (или сильно – в зависимости от того, какое этому различию придаётся значение) по-другому. Тогда для них Китай – это что-то мягкое и податливое. В этой связи всегда вспоминаются «осмысленные» ярлыки. Скажем, Красноярск – это крутой красный обрыв на берегу реки, а для иностранцев – просто набор звуков.

      Как бы тот или иной язык не предпочёл именовать предметы важно следующее. Придание рода, использование сочетаний и качеств самих букв, помещение в контекст и т.п. играет серьёзную роль в процессе восприятия того, о чём идёт речь. Все