Добро пожаловать в реальный мир. Кэрол Мэттьюс

навел здесь красоту: по углам больше не копится пыль; выстроившиеся на полках журналы выглядят заметно веселее; стародавние поздравительные открытки, прежде уныло болтавшиеся на проволочной карусельке, бесследно исчезли – их место заняли яркие и красочные, в защитной целлофановой обертке. Исчез и давно растрескавшийся линолеум, сменившись новеньким, под дерево, ламинатом.

      – У нас новые хозяева, – сообщает мама в ответ на мой изумленно-вопрошающий взгляд. – Они и приводят все в порядок. У мистера Пателя – у Тарика – есть масса свежих идей.

      – У Тарика?

      – Ну, у моего нового начальника. – На лице у мамы вспыхивает настоящий девичий румянец.

      О нет! Только не это! У меня обрывается сердце, от нехорошего предчувствия по телу пробегает холодок. Пусть это будет лишь ужасный сон! Мало того, что мой папочка страдает вымышленной болезнью, – так еще у мамы завелся кавалер!

      – Мама, – многозначительно начинаю я, – я пришла к тебе поговорить о папе.

      – Мне больше нечего сказать, детка.

      – Он сейчас в ужасном состоянии.

      – Он сам в этом виноват, – отмахивается она с поражающим отсутствием сострадания.

      Мама всегда для всех являлась своего рода ангелом-спасителем – эдакой Флоренс Найтингель[21] с многоэтажки на Фродшем-Корт! Когда только в нее успела вселиться эта новая безжалостная личность?

      – У отца явно какое-то психическое расстройство.

      Но мама лишь мотает головой, нисколечки не тронутая моими словами.

      – Весь этот вздор, что он якобы болен, – всего лишь его очередная дурацкая уловка. За столько лет я предостаточно дала ему шансов, и он их все профукал.

      – Я просто хотела бы, чтобы ты с ним повидалась.

      – Нет, – отрезает мама не терпящим возражений тоном. – Послушай, детка. Мне очень жаль, что тебе пришлось поселить его под своей крышей, но между мной и твоим отцом все кончено. И что бы он там теперь ни делал, домой он больше не вернется.

      В этот момент из заднего помещения выходит азиатского типа мужчина и с видом собственника останавливается рядом с матерью. В нем есть что-то от Омара Шарифа[22] – такие же влажно-карие ясные глаза, кожа цвета латте, густые волнистые волосы, подернутые сединой, – и даже я, на добрый тридцатник моложе его, нахожу этого мужчину привлекательным.

      – Это моя дочь, мистер Патель, – с неожиданным придыханием произносит мама.

      – А-а, Ферн, – кивает он. – Премного о вас наслышан.

      Жаль, не могу сказать того же самого о нем! До сей поры матушка как воды в рот набрала насчет того, что представляет собой ее новый босс. Сегодня я вообще впервые о нем услышала – это при том, что обычно маме не терпится поделиться со мной любыми магазинными сплетнями.

      Между тем он берет меня за руку и легко касается ее губами, причем без малейшего заискивания. Хм-м… Само очарование! Мама взволнованно хихикает. Случись моему папочке это видеть, он испустил бы поистине чудовищный поток брани – и прикидываться бы

21

Флоренс Найтингель (1820–1910) – знаменитая сестра милосердия и общественный деятель Великобритании, основоположница сестринского дела.

22

Омар Шариф (1932–2015) – египетский актер, известный главным образом по работам в американском и европейском кино («Лоуренс Аравийский», «Золото Маккены», «Смешная девчонка», «13-й воин» и др.).