Новая эра. Часть вторая. Наум Вайман

один раз мы почти расстались, и тоже ныло сердце, и у нее тоже, потому и не расстались. А сейчас, интересно, как она, мучается ли? Спросил бы, да все равно правды не скажет. Нет, на этот раз все. Да и пора. К сексу я всегда был равнодушен, а больше делать нечего, да ничто другое ей и неинтересно, она к сексу тоже по-своему равнодушна: кто ебет, тот и калиф на час. Ладно, держись, парнишка. Подними повыше ворот и держись.

      А почему тяжело? Потому что она умеет давать. И с ней хорошо было, все было хорошо. Очень хорошо. И я знаю, что не найти такого. Как же она так легко находит замены? Впору стихи сочинять.

      Фея бросила Наума

      Как верблюда в Каракумах.

      Без воды и без еды

      И без розовой пизды.

      В стиле Гробмана вышло…

      Бросился всем звонить (в несчастье вспоминаешь друзей): Мише в Москву – не застал; Тарасову – голос трезвый, поговорили о новых номерах «Солнечного сплетения», как бы, говорю, заполучить хоть парочку экземпляров (звонил и Вайскопфу, тот валит на Голесника, мол, «патологически жаден», звонил Голеснику, жмется).

      – А как личная жизнь, – спрашиваю.

      – Вот, закончил прозу…

      – Молодец, но это не личная жизнь.

      – Ну что, Люся при мне.

      – А девушка эта?

      – Нет…

      – Завязал, значит?

      – Да…

      Позвонил и Соколову (на уикэнд мы сняли гостиницу у Кинерета, отдохнуть, можно встретиться). Он предложил поехать в конце апреля пароходом в Венецию («плюнуть на могилу Бродского, ха-ха-ха!»), через Грецию, а потом через Любляну в Прагу. В Прагу еще приедет его издатель Амелин, и он думает сосватать ему Тарасова. Я сказал, что скорее всего присоединимся к ним в Праге. Спросил, прочитал ли «Кузнечика»? Прочитал, говорит.

      – Ну, как?

      – Лучше при встрече поговорим, по телефону неудобно, Тарасов тоже все добивался, как мне его проза, я говорю: ты хочешь, чтобы я по телефону сказал? Пришлось по телефону, но мой телефонный отзыв ему, видимо, не понравился, потому что он с тех пор не звонит.

      – Ну, вряд ли поэтому, – заверил его.

      Написал и Матвею, а то он заткнулся, гад.

      28.3. Сегодня уже не болит душенька, как вчера, так, ноет иногда. Опять же на работе отвлекся. Успокаиваю себе тем, что позвоню, конечно, может и встретимся. Да и перепихнуться можно, но это уж как захочется. Когда? Не знаю.

      Наум, привет!

      Поскольку ты спрашивал об Адорно, мне, по-видимому, следует внести некоторую ясность в вопрос о моих «взаимоотношениях» с этим персонажем. К сожалению, дело обстоит не так, как хотелось бы и как это тебе – с моей, конечно, подачи – представляется. Процесс перевода организован (по крайней мере, на тех уровнях, до которых меня допускают) настолько по-хамски, что в это даже трудно поверить; хотя я имею дело с солидной по видимости организацией (Институтом философии РАН), на самом деле это частный промысел некоего Г-ча. В расчет берутся только деньги. Текст режется на куски (чем больше, тем лучше, потому что так быстрее) и раздается кому попало. При этом