Государство и политика. Платон

чем мы говорили, Адимант, должно быть граждан более четырех; потому что земледелец, вероятно, не сам будет делать плуг, если потребуется хороший, и заступ, и прочие орудия земледелия; не сам опять – и домостроитель, которому также многое нужно; равным образом и ткач, и кожевник. Или нет?

      – Правда.

      – А столяры, медники и многие подобные им мастеровые, быв приняты в маленький наш городок, делают его уже многолюдным.

      – Да, конечно.

      – Однако ж он все-таки был бы что-то не слишком большое, если бы мы не присоединили к нему волопасов, овчаров и других пастухов, чтобы земледельцы имели волов для орания, домостроители – подъяремных животных для перевозки тяжестей с земледельцами, а ткачи и кожевники – кожу и во́лну.

      – По крайней мере город, имеющий все это, был бы не мал, – сказал он.

      – Но ведь поселить наш город в таком месте, куда не требовалось бы никакого ввоза, почти невозможно, – сказал я.

      – Да, невозможно.

      – Стало быть, понадобятся еще и другие, для перевозки к нему потребностей из иных городов.

      – Понадобятся.

      – Ведь промышленник (διάκονος), прибывший куда-нибудь порожнем и не привезший с собою ничего, в чем там имеют нужду, и откуда получается нечто для них потребное, этот промышленник порожнем и возвратится. Не так ли?

      – Мне кажется.

      – Значит, домашнее нужно приготовлять не только в достаточном количестве для себя, но делать запас такой и в таком роде, какой и в каком он требуется для городов, имеющих в том нужду.

      – Да, надобно.

      – Следовательно, нашему городу нужно более земледельцев и других мастеровых?

      – Конечно, более.

      – Стало быть, более и промышленников для вывоза и ввоза всякой всячины; а это – купцы. Не правда ли?

      – Да.

      – Поэтому мы потребуем и купцов.

      – Конечно.

      – И если торговля будет совершаться морем, то понадобится множество и других людей, умеющих действовать на море.

      – Да, очень много.

      – Что ж теперь? В самом городе каким образом граждане будут передавать друг другу то, что каждый из них производит? Ведь для этого-то мы и установили общение, для этого и основали город.

      – Явно, – сказал он, – что посредством продажи и купли.

      – Так отсюда у нас будет площадь и монета – знак для обмена.

      – Уж конечно.

      – Но если земледелец, или кто-нибудь из мастеровых, везя на площадь свою работу, прибудет не в одно время с теми, которым нужно бы обменяться с ним, то неужели он оставит свое мастерство и будет сидеть на площади?

      – Отнюдь нет, – сказал он, – есть люди, которые, видя это, сами вызываются на подобную услугу: в благоустроенных городах, они – самые слабые телом и неспособные ни к какой иной работе. Им-то надобно оставаться на площади и либо выменивать за деньги, что другие имеют нужду сбыть, либо выменивать деньги за тот товар, который другие хотят купить.

      – Так эта потребность, – сказал я, – дает в городе место барышникам. Разве не барышниками назовем мы торгашей,