Во всем мне хочется дойти до самой сути…. Борис Пастернак

и обрушат

      Сухую грусть на дно очей.

      Под ней проталины чернеют,

      И ветер криками изрыт,

      И чем случайней, тем вернее

      Слагаются стихи навзрыд.

      1912

* * *

      Как бронзовой золой жаровень,

      Жуками сыплет сонный сад.

      Со мной, с моей свечою вровень

      Миры расцветшие висят.

      И, как в неслыханную веру,

      Я в эту ночь перехожу,

      Где тополь обветшало-серый

      Завесил лунную межу,

      Где пруд, как явленная тайна,

      Где шепчет яблони прибой,

      Где сад висит постройкой свайной

      И держит небо пред собой.

      1912, 1928

* * *

      Когда за лиры лабиринт

      Поэты взор вперят,

      Налево развернется Инд,

      Правей пойдет Евфрат.

      А посреди меж сим и тем

      Со страшной простотой

      Легенде ведомый Эдем

      Взовьет свой ствольный строй.

      Он вырастет над пришлецом

      И прошумит: мой сын!

      Я историческим лицом

      Вошел в семью лесин.

      Я – свет. Я тем и знаменит,

      Что сам бросаю тень.

      Я – жизнь земли, ее зенит,

      Ее начальный день.

      1914

Сон

      Мне снилась осень в полусвете стекол,

      Друзья и ты в их шутовской гурьбе,

      И, как с небес добывший крови сокол,

      Спускалось сердце на руку к тебе.

      Но время шло, и старилось, и глохло,

      И, па́волокой рамы серебря,

      Заря из сада обдавала стекла

      Кровавыми слезами сентября.

      Но время шло и старилось. И рыхлый,

      Как лед, трещал и таял кресел шелк.

      Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,

      И сон, как отзвук колокола, смолк.

      Я пробудился. Был, как осень, темен

      Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,

      Как за́ возом бегущий дождь соломин,

      Гряду бегущих по́ небу берез.

      1913

* * *

      Я рос. Меня, как Ганимеда,

      Несли ненастья, сны несли.

      Как крылья, отрастали беды

      И отделяли от земли.

      Я рос. И повечерий тканых

      Меня фата обволокла.

      Напутствуем вином в стаканах,

      Игрой печальною стекла,

      Я рос, и вот уж жар предплечий

      Студит объятие орла.

      Дни далеко, когда предтечей,

      Любовь, ты надо мной плыла.

      Но разве мы не в том же небе?

      На то и прелесть высоты,

      Что, как себя отпевший лебедь,

      С орлом плечо к плечу и ты.

      1914

* * *

      Все наденут сегодня пальто

      И заденут за поросли капель,

      Но из них не заметит никто,

      Что опять я ненастьями запил.

      Засребрятся малины листы,

      Запрокинувшись кверху изнанкой.

      Солнце грустно сегодня, как ты, —

      Солнце нынче, как ты, северянка.

      Все наденут сегодня пальто,

      Но и мы проживем без убытка.

      Нынче нам не заменит ничто

      Затуманившегося напитка.

      1914

Вокзал

      Вокзал, несгораемый ящик

      Разлук моих, встреч и разлук,

      Испытанный друг и указчик,

      Начать – не исчислить заслуг.

      Бывало, вся жизнь моя – в шарфе,

      Лишь подан к посадке состав,

      И пышут намордники гарпий,

      Парами глаза нам застлав.

      Бывало, лишь рядом усядусь —

      И крышка. Приник и отник.

      Прощай же, пора, моя радость!

      Я спрыгну сейчас, проводник.

      Бывало, раздвинется запад

      В маневрах ненастий и шпал

      И примется хлопьями цапать,

      Чтоб под буфера не попал.

      И глохнет свисток повторенный,

      А издали вторит другой,

      И поезд метет по перронам

      Глухой многогорбой пургой.

      И вот уже сумеркам невтерпь,

      И вот уж, за дымом вослед,

      Срываются