Богиня маленьких побед. Янник Гранек

она надела на лицо вымученную улыбку:

      – Прошу простить меня за опоздание, Адель. В дороге со мной случилась маленькая неприятность.

      Притихшая под одеялом фигурка ничего не ответила.

      – Вы спали? Простите.

      – Как вы мне надоели своими вечными извинениями.

      Ценой титанических усилий Адель поудобнее устроилась на подушках, поджала губы и воинственно нахмурилась.

      Энн сказала себе, что устраивать дуэли у нее нет сил. Только не сегодня. После всех этих зануд, лопнувшей шины и пуговицы, которая царапала подбородок… Давно стемнело, и молодая женщина уже подумывала об обратном пути, в конце которого ее ждал пустой холодильник.

      – Что за манеры? Вы то являетесь сюда через день, то куда-то пропадаете!

      – Работы было много.

      – У меня нет настроения с вами говорить. Посещения закончились. И никаких преференций по поводу научного архива вы от меня сегодня не дождетесь.

      – Вы плохо себя чувствуете? Может, позвать дежурную медсестру?

      – Что вы ко мне пристали, как пиявка? Вам больше делать нечего?

      Враждебность пожилой дамы Энн отнесла на счет запрета покидать стены пансионата. Адель об этом сообщили другие, а расплачиваться придется ей. Она подошла к кровати и продемонстрировала пакет сладостей:

      – У меня есть чем полакомиться. Тайком от медсестры.

      – Вы хотите ускорить мою кончину, чтобы побыстрее завладеть этими проклятыми бумагами?

      – Да нет, просто хотела доставить вам удовольствие. Я же знаю какая вы, Адель, лакомка.

      Пожилая дама погрозила ей пальцем. В ее жестах и словах присутствовала какая-то фальшь, Энн видела этот диссонанс, но объяснить его не могла.

      – Не говорите со мной так! Я не ребенок!

      Истощив все запасы терпения, Энн набросилась на сладости, к которым Адель отнеслась с таким презрением.

      – Если бы у вас были дети, вы, по крайней мере, не таскались бы сюда и не обхаживали бы старуху, пытаясь добиться повышения по службе.

      – Вы можете меня многому поучить, но вот что касается детей – это уж точно не ваше дело!

      – Bist deppert![26] Не смейте со мной так разговаривать! Наглость какая!

      – Я вас очень люблю, миссис Гёдель, не надо все портить.

      – Плевала я на ваши якобы теплые ко мне чувства. Дешевый театр! Ложь!

      – Я всегда еду сюда с удовольствием, Адель.

      – Откуда вам знать, что такое «удовольствие»! Вы даже оргазм испытываете с помощью рук, которые у вас, как грабли. Если вы что-то берете, то только пинцетом, если целуетесь, то кончиками губ, сексом хотите заниматься лишь на расстоянии, а если и ложитесь с кем-нибудь в постель, то тоже наверняка извиняетесь. Хотя нет, вас даже фригидной назвать нельзя, вы просто девственница-недотрога, синий чулок!

      Ощущение несправедливости превращало Энн в неполноценную калеку и напрочь лишало воли. Она окаменела, злобно оскалилась и сказала себе, что если не на шутку разгневается, то тоже сможет слететь с катушек. Лицо Адель налилось

26

Идиотка!