Власть нулей. Том 2. Наталья Горская

что и не догадаешься, кто он и откуда. Потащил меня куда-то с собой по каким-то дворам, по закоулкам. Я-то по Москве всё время с картой ходила и только по указанным улицам, а он нырнёт в какой-то двор и уже на другой улице выныривает, войдёт в один подъезд, а через чёрный ход уже в другом дворе выходит! Прямо, как местный дворовый кот. И говорит мне по дороге: «У тебя здешняя прописка? Паспорт есть? Вот ты-то мне и нужна». Ну, думаю, всё: сейчас тут и закончится жизнь моя несуразная. А он привёл меня в какое-то отделение банка, приказал перевести какие-то деньги на какой-то счёт. Всё мне объяснил, как бланки надо заполнять, а я как в тумане. Потом уже на почте какую-то посылку сказал отправить.

      – Ничего себе! – ужаснулась Маргарита. – А если он тебя во что-нибудь криминальное втянул? А вдруг там в посылке…

      – Ага, отрубленная голова конкурентов!

      – Ха-ха-ха!

      – Ой, да ну тебя! Мне в тот момент так плохо было, что я подумала: а не всё ли равно? Так весь остаток дня с ним и проходила. Только подумала, а не дать ли дёру, как он меня снова за шкирку взял и усмехнулся: «Даже не думай – убью. И не сразу, а медленно». Страшный человек, что и говорить… Потом привёл меня в какую-то забегаловку и говорит: «Я тебе ничем не обязан, но с меня ужин за твои дневные страдания». Стал меня расспрашивать, как я в Москву попала, ну я ему и рассказала про дедулю своего. Он сначала надо мной стал издеваться. «А чего это, – говорит, – вы все нынче так страдаете если не тягой к совращению детей, то геронтофилией уж непременно? Куда взор ни обратишь, а молодые под стариками и старухами лежат, которые в два-три раза старше. Тебя вообще угораздило замуж выйти за человека, который в прадеды годится. От такой связи дети не родятся. Хотя, агонизирующему обществу это не поможет. Раньше такие вещи считались извращением и преследовались по закону, а теперь дали свободу запуганному быдлу, оно и не знает, на кого ещё залезть». Чуть до слёз меня не довёл своими едкими оскорблениями! Я даже уйти хотела, но он пальцем по столу стучит: «Встанешь, когда я разрешу»! Я возьми и ляпни, что он сам моложе жены на восемь лет. Он глаза вытаращил: «Что-о?! Ты имя жены моей не упоминай всуе, поняла? Восемь лет – это только в школе большая разница, а когда тебе за сорок, совершенно не ощущается. И это даже нужно, чтобы баба старше была, чтоб могла мужика на место поставить, когда он слишком борзеть начнёт». И без переходов спрашивает, почему не ем ничего. А я говорю, что у меня такие проблемы, что и кусок в горло не лезет. Он хохочет: «Меня как кто из земляков увидит, непременно это говорит… Ладно, излагай свои проблемы». Я ему и рассказала про квартиру, вороватых риелторов и двоюродного племянника покойного мужа. Он мне отвечает: «Я такой мелочью не занимаюсь. Решай свои проблемы сама… Хотя, у тебя документы на квартиру не в этой ли папке лежат? – В этой. – Покажи-ка». Посмотрел бумаги, обругал меня дурой, говорит, что цену можно в четыре раза накрутить. А я реву: я же не умею! «Если не умеешь, надо в родном городе сидеть, где ещё позапрошлый век не закончился,