Русские сказки, богатырские, народные. Михаил Чулков

широкие ворота заскрипели и на двор выехал смелый витязь. Доспехи на нем были ратные, позлащенные. В правой руке он держал булатное копье, на бедре висела острая сабля. Рассказывали о нём так: «Конь под ним, как лютый зверь; сам он на коне, что ясен сокол. Он на двор взъезжает не спрашиваючи, не обсылаючи. Подъезжает к крыльцу красному, сходит с коня доброго и отдает коня слуге верному. Сам идет в чертоги княженецкие, златоверхие. Слуга привязывает коня посреди двора, у столба дубового, ко тому ли золоту кольцу, а своего коня к кольцу серебряну». По всему придворные заключили, что новоприезжий должен быть роду непростого.

      Между тем незнакомец входил во внутрь чертогов. Вельможи останавливают его и спрашивают с обыкновенною тогдашних времен вежливостью:

      – «Как звать тебя по имени? Как величать по отечеству? Царь ли ты, царевич или король, королевич, или сильный могучий богатырь, или из иных земель грозен посол?» – и прочая.

      Приезжий не удовлетворил их любопытству и ответствовал:

      – Если мне сказать вам о всем, то уже самому князю донесть нечего, – и просил, чтоб учинили о нем доклад. Не смели его больше утруждать, донесли князю, и он впущен был пред очи Владимира.

      На вопрос княжий, что он за человек и какую до него имеет нужду, ответствовал он:

      – Я называюсь Добрыня, Никитин сын, уроженец Великого Новгорода, и приехал служить тебе, великому государю.

      – Но как ты пробрался в славный Киев-град? И как пропущен был злым Тугарином?

      – Надёжа-государь! – отвечал ему Добрыня. – Доселе мне, молодцу, еще не было дороги заперты. Проезжал я горы высокие, проходил я леса тёмные, переплывал реки глубокие, побивал я силы ратные, прогонял я сильных, могучих богатырей – мне ли робеть Тугарина? И я давно бы уже свернул ему голову, – примолвил он, – но я хочу учинить это пред твоим светлым лицом и по твоему слову княжеску, чтоб ты сам, государь, видел службу мою и пожаловал, велел бы мне служить при твоем лице.

      Владимир удивился смелости, вежливости, дородству и красоте сего витязя.

      – Молодой человек, – сказал он ему, – так ты хочешь сразиться с Тугарином?

      – Для того, государь, и поспешал я в славный Киев-град, «дней и ночей не про— сыпаючи, со добра коня не слезаючи».

      – Но знаешь ли ты, насколько трудно это предприятие?

      – Ведаю довольно, и если б оно меньше имело опасности, я послал бы исполнить оное одного своего Таропа-слугу.

      – Я хвалю твою отвагу, – сказал Владимир, – принимаю тебя в мою службу и обнадеживаю своею княжескою милостью, но не дозволю вдаться в таковую опасность, ибо ты мне пригодишься по своей храбрости и разуму в других случаях. Я имею довольно витязей смелости испытанной, но ни один из них не отважится сказать, чтоб он мог биться с Тугарином, поскольку это определено только для богатыря, не рожденного матерью.

      – Не рожденного матерью? – подхватил Добрыня.

      – Именно так, – отвечает князь и рассказал ему предсказание волшебницы Добрады.

      – В таком случае