Гражданин Империи. Вячеслав Вигриян

чудо техники как часы. Наконец он нашел то, что искал: небольшой магазинчик с крошечной витриной, в которой выставлены были вещи настолько несовместимые, что поневоле брала оторопь. К примеру, рядом с бритвенным набором (в коробке был помазок, нож для бритья и круглая баночка то ли с пеной, то ли с жидким мылом), красовался деревянный каркас с натянутыми на него женскими трусами весьма впечатляющего размера. По соседству, на красной бархатной подушечке, возлежал револьвер. По виду он был почти новый. И там же, рядом, блестела луковица часов – точь в точь как в старинных фильмах: круглые, на цепочке. Циферблат прикрывается золотой (или позолоченной) крышкою. А сверху, надо всем этим великолепием, красовалась надпись: «Скобяные товары Сары Арнштейн». Ну надо же! Что имя, что фамилия, показались Степану откровенно еврейскими и он, донельзя заинтригованный, толкнул хлипкую дверь.

      Магазин и вправду изобиловал всем. Ну или почти всем. И вовсе не беда, что каждая вещь была едва ли не в единственном экземпляре. Как те же часы, например.

      Познакомился Степан и с хозяйкой. Да и как было не познакомиться? Ведь сия дородная дама занимала как минимум четверть от площади самого помещения. Обрюзгшее, одутловатое лицо, складки жира, ниспадающие на шею, черные как смоль вьющиеся волосы и живые, весьма выразительные, глаза. Дама щеголяла в коротком темно-коричневом платье с натянутым поверх него белым передником – ни дать ни взять школьница на выпускном! У него отчего-то возникло стойкое ощущение, что нижнее белье, выставленное на витрине, принадлежит именно ей. И все-таки, как ни странно, вызывала эта женщина скорее симпатию.

      – Тебе чего? – спросила она без обиняков на чистейшем русском.

      – Часы. Ну и бритвенный прибор, пожалуй.

      – И все? – дама залилась таким раскатистым, громоподобным смехом, что витринные стекла задребезжали, а невзрачный серый зверек, что сидел в подвязанной к потолку клетке, тихонько пискнул, упал на дно и больше не шевелился. Похоже, у бедняги было что-то неладно с сердцем.

      Вдоволь насмеявшись, дама выбралась из-за прилавка, приблизилась к изрядно струхнувшему Степану и обошла того со всех сторон.

      – Ишь ты, боец. В партизаны небось записался?

      – В них.

      – И тебе, значится, ничего не надо кроме часов и бритвы? – она опять захихикала.

      – Да нет вроде. А что может быть еще надо?

      – Ну… оружие например. Сапоги справные, одеяло. Портянки. Вот портки у тебя,– толстая рука схватила Степана за спортивки и дернула так, что тот едва успел их подхватить.– Потеряешь портки то. На первом же кусте и оставишь. А значит что? Пояс надо. Да и вообще – не портки это, а срам один!

      Степан хотел было возразить: мол, видали мы, во что партизаны одеваются, но внутренний голос немедленно повелел ему заткнуться. Зачем зря нарываться на лишние неприятности?

      А престарелая фрау Сара Арнштейн (если верить магазинной вывеске) меж тем довольно прытко забегала по магазину и перед Степаном