Завтрашний день кошки. Бернар Вербер

десять (поэтому мне, трехлетней кошечке, он показался стариком). Удивительное дело: у него на макушке красовалась сиреневого цвета пластина.

      Проглотив обиду, я, как ни в чем не бывало, первой завела разговор:

      – Вы наш новый сосед?

      Мой вопрос остался без ответа, хотя я отчетливо улавливала исходившие от кота жаркие волны.

      – Мы могли бы с вами поговорить? Я живу рядом и очень рада, что в соседнем доме тоже есть кот.

      Сиамец лизнул лапку и поднес ее к правому уху, будто задумавшись. Я посчитала, что таким образом он выразил свое согласие. Сегодня у меня уже было достаточно неудачных попыток наладить контакт с другими, и мне не хотелось, чтобы то же самое случилось и с существом, говорящим со мной на одном языке.

      – А что это за сиреневая пластина у вас на макушке?

      Кот пристально на меня посмотрел и наконец удостоил ответом:

      – Мой «Третий Глаз».

      – А что такое «Третий Глаз»?

      – USB-разъем, позволяющий подключаться к компьютеру и общаться с людьми.

      Я не ослышалась?

      – Что… как вы сказали?

      Мне очень не хотелось признавать, что из сказанного я не поняла ни единого слова, но кот даже не потрудился повторить.

      Сосед протянул лапку, снял сиреневую пластиковую нашлепку, опустил голову и предложил мне посмотреть самой.

      Склонившись, я увидела сделанное прямо в черепе углубление в виде идеального прямоугольника, обрамленного полоской металла.

      – Вы получили эту рану в результате несчастного случая? Это, должно быть, очень больно.

      – Нет. Я сам попросил мне его сделать. На редкость практичная вещь.

      – И что же вы говорите людям с помощью этого «Третьего Глаза»?

      Сиамец еще несколько раз лизнул лапку, то и дело поднося ее к уху.

      – Ничего.

      – Тогда какой вам от этого прок?

      – Я ничего им не говорю, хотя они действительно меня очень многому научили. К примеру, я познал механизмы функционирования человечества, а через него и всей Вселенной.

      Эту фразу сиамец произнес столь равнодушным тоном, что я до глубины души поразилась его самонадеянности и надменности. Но уважение к нему внушали не столько его слова, сколько тон, которым они были произнесены. Неужели он и правда научился общаться с людьми?

      – Я пыталась с ними разговаривать, ну… то есть с людьми… но они меня практически не понимают. Сегодня вечером служанка забыла меня вовремя покормить и заперла в помещении, из которого я не могла выйти. И все только ради того, чтобы уставиться в большую черную плиту на стене, которая светится и производит много шума. Я тоже долго на нее смотрела и наконец поняла, что в этой черной плите можно увидеть других людей… мертвых!

      Сиамец сделал вдох, будто подыскивая подходящий тон, чтобы ко мне обратиться. Потом высунул длинный розовый язык и облизал губы.

      – На их языке ваша настенная плита называется «телевизор».

      – Допустим. Так вот в этом самом телевизоре были картинки событий, произошедших здесь же, на этой