Одинокий рейд. Александр Плетнёв

ж, как будет, а? И врагу западло!

      Штурман слегка скривился в улыбке, скептически разглядывая незатейливый план на планшете.

      – Запеленгуют со спутников, мы ж будем открытым текстом. Оно нам надо?

      Однако видя, что старпом загорелся идеей, слегка поразмыслив, сделал другое предложение, ткнув ногтем в экран:

      – Мы лучше спрямим. А вот с этой точки выпустим «камова». Ребята пусть передатчик накрутят, чтоб не больше чем на шестьдесят километров покрывал.

      – Вертолёт как-то несолидно!

      – Хо! Скажешь тоже, «несолидно»! Так прикажи «атэшку» подвесить… для солидности[16].

      Скопин прикусил губу:

      – А ведь верно, с вертолёта можно пассивную гидроантенну опустить и следить за подлодкой практически онлайн, а бритты будут ни сном ни духом. С лётчиками Забиркина пошлём, он у нас полиглот.

      Отыскав взглядом матроса, прослушивающего эфир, крикнул:

      – Эй! Студент! Ты говорил, испанский знаешь?

      – Так точно! – Тот хоть и сидел в наушниках, пожирал начальство глазами и среагировал сразу.

      – Сдавай вахту и отдыхать. Но чтобы через восемь часов был как штык.

      Скопин снова взглянул на штурмана:

      – Ну, давай, Виктор Алексеевич, время нам известно, курс и скорость просчитай, чтобы выйти в точку тютелька в тютельку, – и уже с довольной улыбкой: – А торпеду прикажу повесить. Не сомневайся.

* * *

      Расчёты штурманская боевая часть выдала быстро – до условной точки была прорва времени и всего лишь 60 миль. Можно было ползти, вытянув позади хвост пассивной антенны.

      «Молодец штурман. Вариант с вертолётом куда как лучше: и курс пройдёт дальше от двухсотмильной зоны, и времени на обдумывание будет больше. А на остальное? Поглядим!»

      Отдав распоряжение по курсу и скорости, Скопин посетил медблок.

      Терентьеву вкололи обезболивающее и снотворное, поэтому поговорить с ним не удалось.

      «Восемь, десять часов сна и покоя». С категоричным начальником медицинской службы капитаном Пономарёвым старший помощник спорить не стал.

      В ходовой рубке обычная деловая рабочая обстановка. Вахтенный доложился – всё спокойно.

      «Конечно, ребята переживают. Конечно, задаются вопросом “а что будет?”. Конечно, надо с экипажем по “громкой” поговорить. Но да ладно! Пусть уж как Терентьев оклемается – сам объясняет. До того слухи перебродят и улягутся. Спокойней будет. А пока командиры должны сохранять вид загадочный и бравый, дескать, знают, что делать».

      Взглянул по курсу, так и не утратив в повседневности службы восхищения картины подминаемого под форштевень крейсера океана, выстреливавшего пенные брызги от бортов. Барометр падал, и волны достигали едва ли не восьми метров в высоту, дорвавшись заливать палубу.

      «Вот они, их хвалёные “неистовые пятидесятые”![17]»

      Оглядываясь вокруг радарами, щупая воду гидроакустиками, крейсер выписывал противолодочный зигзаг, наверняка устаревший манёвр в веке самонаводящихся торпед

16

Самонаводящаяся противолодочная торпеда АТ–1М.

17

«Ревущие сороковые», «неистовые пятидесятые» и, пожалуй, «пронзительные шестидесятые» – названия, данные моряками океаническим пространствам между 40° и 60° широтами в Южном полушарии планеты, рядом с Антарктидой, где господствуют сильные, часто ураганной силы ветры.