Внучка берендеева. Второй семестр. Карина Демина

стал бы алмазом.

      Рубином.

      Змеем морским желтоглазым, хранящим кладку крупных яиц, в каждом из которых дремала искра.

      Он стал бы…

      …собой.

      Арей силой воли велел себе отпустить струны. Отступить.

      Вернуться.

      Он был пламенем?

      Пускай.

      Это верно. Все азары пошли от одной искры, но если так, то искра эта горит в его крови. Она не может погаснуть. Истина? Пламя молчало. Оно готово было принять Арея. А вот он… хватит ли у него самого сил сотворить себя? Если он уверен, пусть попробует. Человек – это ведь просто, куда проще вулкана или змея.

      Камня.

      Птицы.

      Человек – это только звучит гордо, а на самом деле что он такое? Слабое никчемное создание. Неужели Арею вновь хочется стать таким? Он ведь свободен сейчас. А не ему ли знать, сколь дорога свобода.

      Абсолютная.

      – Нет, – это слово было рождено из огня и огню же стало ответом. – Нет… я… Есть. Существую. Я…

      Он снова чувствовал жесткую спаленную корку ее под ногами. И сами ноги, обожженные, сожженные почти, но способные удерживать никчемное слабое тело.

      Это тело горело, но если не сгорело окончательно, значит, оставался шанс.

      Все просто. Надо лишь вобрать в себя пламя. Все, до последней искры. До капли. До крошки. До…

      …он пил и не способен был утолить эту жажду.

      …он впитывал огонь, страшась, что того не хватит, чтобы затянуть все прорехи в теле.

      …он был.

      И стал.

      И устоял. И даже сумел сделать шаг, прежде чем рухнуть на разодранную ожогами землю.

      – Надо же, живой, – едва ли не с восторгом произнес Кирей. Он присел на корточки и руку протянул.

      – И не надейся.

      Арей прислушался к себе.

      Сила была.

      Прежняя? Нет. Иная… чистая? Живая? Та, которой он лишился, только теперь Арей понял, сколь самонадеянно он полагал ее истинною. Человеческая кровь разбавила ее, извратила, но теперь пламя вернулось.

      – Вставай уже, племянничек, – Кирей не позволил додумать. – Потом поклоны бить станешь.

      – Не дождешься, дядюшка.

      Но руку протянутую Арей отвергать не стал. Все ж гордость и глупость – суть разные вещи. И пусть пламя кипело внутри, однако же физических сил у него не хватит и на то, чтобы до края поля доползти. А за краем тропинка начиналась, сквозь лесок, через овраг…

      Нет, сам он не доберется.

      – И вот еще что, племянничек. – Кирей помог подняться. И подумалось, что ожоги он способен залечить столь же легко, да не станет. И не оттого, что презирает слабого родича, мало того, что рабом рожденного, полукровку, так еще и силы лишившегося.

      Нет.

      Теперь, странное дело, Арей лучше понимал того, кто глядел на него сверху вниз, с насмешкою и вызовом.

      Сам должен справиться.

      В этом суть.

      С огнем ли. С ожогами. С… прочим. Если сумеет – честь Арею и хвала. А нет, то хотя бы похоронят свободным человеком.

      – Что, дядюшка, – в тон отозвался Арей.

      Спекшиеся мышцы не слушались. И хорошо бы никого не встретить по пути, а то ж сочинят… придумают, переврут…

      …и