Транзит Сайгон – Алматы. Эльдар Саттаров

Это казалось ему слишком мелким для такой силы космических масштабов. Власть над людьми? Увольте! Ведь воля личности сильнее всего именно тогда, когда она направлена к свету свободы, когда ей движет творческий импульс к совершенствованию этого мира. Вот что такое воля. Но воли одного человека слишком мало – это всё равно, что добровольно бросаться к Молоху истории репрессивного государства.

      Неудивительно, что при таком ходе мыслей наибольшим спросом статьи Аня пользовались в анархистской прессе Франции, особенно в газете Libertaire.

      «Нужно единство индивидуальных воль – Союз равных, как у Штирнера. Большевики смогли создать союз индоктринированных индивидов, кадровую партию, теперь очередь за нами, ещё более свободолюбивыми людьми, теми, кто левее большевиков, – думал он, прислушиваясь к мерному шуму волн, разбивавшихся о берег. – Как же мне не хватает спутников! Не масс для понукания, а равноценных товарищей по борьбе. Видит Бог, они мне нужны не меньше, чем философу Заратустре, и, возможно, также, как и он, я никогда не отыщу таких людей».

      Его размышления прервал громкий всплеск. Это девушка, стремительно пробежавшая мимо него по песку, бросилась в море и поплыла навстречу волнам. Странно, как он её не заметил, погружённый в свои размышления? Он намеревался сделать лишь небольшую остановку в Каннах, как раз, чтобы окунуться в море, перед тем как продолжить свой путь к итальянской границе. Ещё по дороге из Лиона в Авиньон, Ань твёрдо решил направить свои стопы в Вечный город. Между тем, немного поплескавшись в ласковых средиземноморских водах, девушка уже выходила на берег из пены морской, отжимая свои густые волосы и искоса кокетливо поглядывая на чужестранца. Она неспешно подошла к нему и запросто, доверительно спросила:

      – Ты из Аннама?

      Ань присел на песке и кивнул. Она улыбнулась.

      Её звали Марилу. Из-за неё он задержался на том пустынном пляже ещё на неделю. Она приходила ближе к полудню, приносила с собой корзину с едой и запотевшей бутылью холодного белого вина. Она с интересом слушала обо всём, что творилось в голове у загадочного чужестранца, раскрывшего перед ней свою душу. В числе прочего говорил он с ней и о старом Фане, и о своём несогласии с ним.

      – Я сам перевёл Руссо на язык своей страны, Марилу, но я никогда не поверю в возможность социального контракта между властью и народом. Как можно всерьёз утверждать, что избирательный бюллетень, брошенный в урну, раз в несколько лет способен подарить человеку свободу? Это же насмешка над здравым смыслом!

      – Ты анархист, чужеземец.

      – Да, я анархист, если на то пошло! Народное волеизъявление – это не голосование за политических мошенников, нет! Это природное явление, способное перевернуть устоявшийся порядок, это дремлющее цунами творческой энергии.

      – Ты мечтатель, чужеземец.

      – Марилу, да ты оглянись вокруг. Ты только подумай о том, что происходит сейчас в Советской России! Будущее уже здесь, с нами.

      Она покачала головой.

      – Мир