Жабьи дети. Ольга Репина

пойдут детки. Я так хочу покачать малыша и покормить его из молочного рожка!

      – Дорогая тетушка, – расчувствовался Франсуа, – я сам сейчас расплачусь!

      В это время мадам Женевьева случайно оглянулась и увидела, что служанка Дениз бесцеремонно стоит рядом с ними и бестактно слушает их приватный разговор. Это разозлило мадам Женевьеву, и так же быстро, как проявились ее слезы, она повела словесную атаку на служанку.

      – Что ты здесь делаешь, Дениз? – закричала она, раздражаясь и от этого еще больше, чем обычно, тряся головой. – Что за дурная манера, стоять рядом с хозяевами и подслушивать! Иди и разбери чемоданы мсье! И не вздумай что-то неаккуратно сложить в шкафах и комоде! Я проверю и если обнаружу, что ты не выполнила моего приказания, рассчитаю тебя со службы в ту же минуту!

      Дениз, скривив личико, повернулась идти, но, оглянувшись, поймала веселый взгляд Франсуа, подмигнула ему, а затем, завиляв бедрами, танцующей походкой направилась к двери дома.

      Франсуа хмыкнул.

      – Аппетитная фигура, – сказал он. – У тебя, тетушка, всегда были служанки в возрасте, а сейчас ты изменила своим принципам «не дразнить гусей»?

      Мадам Женевьева возмущенно ответила:

      – Ты знаешь, милый Франсуа, эта девица моя постоянная головная боль. Вечный флирт в голове! Работница она дрянная, к тому же неряха. Все утро решала, что с ней делать, хотела посоветоваться с Эммой, но видно придется ее рассчитать без всякой жалости.

      – А откуда она у тебя? – спросил, улыбаясь, Франсуа. Он вспомнил озорные глаза Дениз и ее короткую юбочку, открывавшую стройные девичьи лодыжки.

      – Это плохой признак, милый племянник, что ты так много о ней расспрашиваешь, – строго ответила мадам Женевьева. – Но я отвечу на твой вопрос. Это дочка моей прежней горничной Альбертины.

      – Альбертины? – с удивлением переспросил Франсуа. – Я ее отлично помню, особенно ее салфетки из кружев и мясные рулеты.

      – Да, Альбертины, – подтвердила мадам Женевьева. – Она служила мне двадцать лет, и ни разу я не сделала ей ни одного замечания. К тому же она работала как горничная и как кухарка. Работы у нас было немного, я ведь была молода и тоже много чего успевала сделать по дому. Сейчас Альбертине не на что жить после смерти мужа-моряка. Мне она тоже не нужна с ее подагрой, так как работник из нее никудышний. Поэтому вот уже пол года по ее просьбе пользуюсь сомнительными услугами ее дочери, которая пошла в отца: такая же непутевая. Жалование этой девицы я отдаю лично Альбертине в руки, потому что эта ветрогонка Дениз ни одного су, а не то, что франка, в дом не донесет. Все соседи только удивляются, как я ее терплю. На этом, прошу тебя, закончим разговор об этой прфурсетке. Эта не та тема, которая может меня заинтересовать, да и решение уволить ее я приняла окончательно.

      – А как же Альбертина? – спросил удивленный Франсуа. – На что же она будет жить? Навряд ли эта девица будет заботиться о ней, не тот у нее вид. Может, выделить ей ренту в несколько сот франков