Жабьи дети. Ольга Репина

и своего собственного дома, сада, лета: на нем были только брюки, которые он закатил выше лодыжек и полотенце, которое он повесил на шею. Рубашку, пиджак, туфли с засунутыми в них носками он нес в руках. Волосы его, от природы кучерявые, побывав под струями воды, совсем завились кольцами, в русой бороде и аккуратно подстриженных усах застряли капли воды, которые блестели на солнце.

      Франсуа увидел, как в окне на втором этаже дернулась занавеска, и мелькнуло синее платье. Дениз наблюдала за ним исподтишка. Она явно решила не оставлять его в покое. Тетушка стояла возле клумбы с левкоями, которая была выложена белыми гладкими камнями, и улыбалась ему одобряющей улыбкой. В этой улыбке было все: гордость, умиление, восхищение его мужской красотой, поклонение его силе и таланту.

      Что ж, ему это нравилось. Да и он сам нравился себе, здесь в своем родном доме, где он чувствовал себя полным хозяином.

      Он подошел к тетке и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Затем уселся на скамью рядом с клумбой, подвинув в сторону жестяную лейку с водой. Видимо тетушка поливала цветы. Лейка оказалась довольно тяжелая.

      – Тетушка, – сказал Франсуа, – Вы сами таскаете эту тяжелую штуку? Этого не стоит делать. Ведь есть служанка и, судя по ее габаритам, природа ее силой не обделила.

      И тут он вдруг постучал по поверхности металла. Звук получился на редкость наполненным и звучным.

      – Вот-вот, – ответила, присев рядом с ним, мадам Женевьева, – и я это говорю, не обделила. Только стелется перед ней не та дорога, по которой ей надо бы идти.

      – Как это – не та? – с удивление спросил Франсуа и внимательно посмотрел на тетушку.

      Она никогда не казалась ему особенно умной. Он считал, что за ней стоит опыт и основанная на опыте мудрость, набожность, жизнестойкость. Но ничего более – в смысле умственного потенциала. А тут почти жизненный прогноз.

      – На чем вы основываетесь? На основании чего делаете такие выводы? – спросил он. – Обычная деревенская девчонка. Все будет, как у всех.

      – Дорогой Франсуа, – опустив голову, сказала мадам Женевьева. – Ты можешь не считать меня умной, но мой опыт за мной. Она плохо кончит. Это написано у нее на лбу. Причем утянет с собой в пучину еще несколько горячих голов. Я видела что-то похожее в своей жизни. От нее исходит нечто, что может мной расцениваться как порок.

      Она задумалась, как будто вспоминая что-то.

      – Может, я старомодно смотрю на эти вещи, но мне кажется, что во все времена оценка подобных женщин сходна, если хочешь. И я думаю, что мы еще увидим сюжет ее романа и публичное перетряхивание грязного белья интимной жизни.

      Франсуа немного растерялся от того, что тетушка внимательно на него посмотрела, произнося последнюю фразу.

      «А она не так глупа и у нее есть еще здравый смысл! – подумал он. – Стоит прислушиваться к ее советам».

      – Вы, тетушка, можете не сомневаться в том, что Дениз не представляет для меня никакого интереса, – сказал он и улыбнулся, вспомнив бешеный прилив