Волшебный корабль. Робин Хобб

с руками Альтии. Зеленые глаза прямо смотрели ей в лицо.

      – Какой странный сон мне приснился! – сказала Проказница. И улыбнулась Альтии и весело, и чуть капризно. – Спасибо, что пробудила меня!

      – Добро пожаловать на этот свет, – выдохнула девушка. – А ведь ты прекраснее, чем я даже осмеливалась мечтать!

      – Спасибо на добром слове, – по-детски непосредственно отозвалась Проказница.

      Она выпустила руки Альтии и принялась отряхивать остатки краски со щек. Брэшен поднял наконец Альтию обратно через борт и поставил на палубу. Альтия обратила внимание, что он был очень красен. Потом до ее слуха донесся тихий, но полный сдавленной ярости голос Кайла:

      – …А ты пошел вон с этого корабля навсегда, Трелл. Прямо сейчас!

      – Да уж не задержусь.

      Некоторым образом – был ли это тембр голоса или еще что-то? – Брэшен умудрился превратить унизительное списывание на берег в почетный уход по собственной инициативе.

      – Прощай, Альтия, – сказал он ей, и голос вновь стал почтительно-вежливым. Словно бы он откланивался после светского приема.

      Вот он повернулся к ее матери, испрашивая позволения отбыть… Альтия видела: его спокойствие потрясло Ронику, та шевельнула губами, но так и не вымолвила ни слова прощания. Брэшен повернулся и, легко ступая, пересек палубу. Никто не предположил бы по его виду, какие слова были только что сказаны.

      Альтия еще не успела толком ничего осознать, а на нее уже насел Кайл:

      – А ты что, совсем из ума выжила? Это ж надо, позволять ему так тебя лапать у всех на глазах!

      Альтия крепко зажмурилась… Потом вновь открыла глаза.

      – Как – так? – поинтересовалась она.

      Она перегнулась через фальшборт и снова стала смотреть на Проказницу. Изваяние вывернуло шею, чтобы улыбнуться ей снизу вверх. Славная у нее была улыбка. Так улыбаются, еще не до конца проснувшись, доброму летнему утру… Альтия улыбнулась в ответ – очень грустно.

      – Ты отлично знаешь, о чем я говорю! – продолжал рокотать Кайл. – Всю тебя обтискал, смотреть было противно! И так вид был, как у последней грязнухи, да еще и всякие матросы будут тебя чуть не вверх ногами держать.

      – Я должна была вставить нагель, и мне было не дотянуться. – Лицо Кайла было сплошь покрыто красными пятнами, и она перевела взгляд туда, где стояли ее мать и сестра. – Итак, корабль пробудился, – объявила она тихо, но в полном соответствии с правилами. – Живой корабль «Проказница» обрел чувства и разум.

      «А мой отец – умер», – добавила она про себя, но вслух ничего не сказала, хотя осознание горя делалось все глубже и заставляло все сильнее страдать. Раз за разом ей думалось, будто она свыклась с утратой, но тут же эта тягостная мысль заново поражала ее – и с каждым разом острее.

      – Что, спрашивается, люди станут о ней думать? – понизив голос, обращался Кайл к Кефрии.

      Двое младших в открытую глазели на Альтию, старший же, Уинтроу, попросту отвернулся, словно желая