Молитва об Оуэне Мини. Джон Ирвинг

он принадлежал недавно поселившемуся там семейству – забрел в сад и стащил с десертного столика несколько кексов. Мистер Мини, застывший в цепочке поздравляющих, словно у него в карманах лежало по куску гранита, густо покраснел, когда пришла его очередь целовать невесту.

      – Свадебный подарок у Оуэна, – пояснил он, отведя взгляд. – У нас с ним общий подарок.

      Мистер Мини и Оуэн единственные из всех приглашенных были одеты в темные костюмы; и Саймон съязвил по поводу неуместно торжественного наряда Оуэна – словно для воскресной школы.

      – Ты прямо на похороны вырядился, Оуэн.

      Обиженный Оуэн надулся.

      – Да ладно, я пошутил, – сказал Саймон.

      Но Оуэн все равно продолжал дуться; он прошел на террасу и деловито переставил все свадебные подарки так, чтобы их с отцом сверток оказался в центре. Он был упакован в оберточную бумагу, разрисованную рождественскими елками, формой и размером напоминал кирпич, и поднять его Оуэн мог только двумя руками. Я не сомневался, что это кусок гранита.

      – Это же, наверно, его единственный костюм, ты, придурок! – сказала Хестер Саймону; они начали ругаться.

      В тот день я впервые увидел Хестер в платье; она была очень хороша. Платье – ярко-желтое, Хестер – загорелая; ее черная буйная грива напоминала куст шиповника под палящим солнцем. Но видимо, столь ответственное мероприятие, как свадьба на открытом воздухе, обострило ее рефлексы. Когда Ной попытался напугать сестру, сунув ей под нос пойманную жабу, Хестер схватила бедное животное и запустила прямо в физиономию Саймону.

      – Да ты же угробила ее, Хестер, – укоризненно заметил Ной, склонившись над распростертой жабой и выказывая гораздо больше сочувствия к ней, нежели к лицу родного брата.

      – Сам виноват, – огрызнулась Хестер. – Ты первый начал.

      Бабушка заранее постановила не пускать гостей в туалеты на верхнем этаже; внизу же их было всего два, и, как и следовало ожидать, у дверей, на которых висели картонные таблички с надписями «джентльмены» и «леди», начертанными Лидией от руки, выстроились очереди, причем к двери «леди» – гораздо длиннее.

      Хестер попыталась воспользоваться верхним этажом – на том простом основании, что она «своя» и потому правила для гостей на нее не распространяются, – но тут же услышала от тети Марты, что она ничем не лучше остальных и потому будет стоять в общей очереди. Защищая демократические устои, тетя Марта, как и многие американцы, превращалась в сущего тирана. Мы с Ноем, Саймоном и Оуэном хвастались, что можем пописать в кустах, и тогда Хестер, чтобы последовать нашему примеру, попросила о маленьком одолжении. Один из нас должен был покараулить, чтобы какой-нибудь другой страждущий не спугнул ее в зарослях бирючины в самый интересный момент. А еще она попросила подержать ее трусики. Братья, естественно, заартачились и не замедлили поиздеваться в том духе, что они всю жизнь только об этом и мечтали. Я, как всегда, слишком долго соображал, что