Сборник рассказов. Гурам Сванидзе

Зычные крики Тамаза Николаевича оглашали окрестности. Разморенный беготнёй и хорошей погодой, я сел на скамейку, где были навалены портфели одноклассников. Размазался на сидении. Но кафешантанное настроение продолжалось недолго – вспомнил, что надо повторить урок по истории. Не вставая, я склонился над кучей портфелей, достал свой.

      Если кто помнит, в учебнике по истории для 4-го класса было фото. Во весь лист. На нём Хрущёв в обнимку с космонавтами. Причём в некоторых учебниках он только с Гагариным, в других – уже и с Титовым. Но в обоих – в макинтоше и белом цилиндре.

      Не расположенный повторять урок, я принялся украшать премьера, пририсовав ему неумеренно большое количество веснушек. Признаться, делал я это в полудремотном состоянии, потому что уж очень разморило. Меня можно было считать почти невменяемым, когда из белого цилиндра Никиты Сергеевича вылезли в обе стороны рога. Именно в этот момент меня накрыла чья-то тяжёлая тень. «Что ты наделал! Что ты наделал!!!» – раздался истеричный вопль, разбудивший меня и всполошивший всех, кто был на школьном дворе. Тяжёлая рука физкультурника опустилась мне на голову, а потом, схватив за шиворот, приподняла меня над землёй. Он мельтешил, как человек, поймавший вора, физиономия переливалась всеми оттенками оскорблённой добродетели. Рассказывали, что на время прекратились занятия в школе. Дети, те, кто был в классах, прильнули к окнам, а наиболее любопытные преподаватели, высунувшись, спрашивали, кого поймали.

      Каково было удивление подошедших к месту происшествия, когда вместо отъявленного хулигана они увидели очкарика в аккуратно выглаженном пионерском галстуке. «Ты не хулиган, ты – политический преступник!» – вопил Тамаз Николаевич. Он не переставая тормошил меня левой рукой, а правой, воздев её вверх, потрясал учебником. Обескураженный, морально уничтоженный, я стоял, боясь поднять глаза. Пуще всего меня донимало то, что как-то всё это было непонятно. Ведь был среди нас один парнишка, совершенно безукоризненный, но над которым подшучивали только потому, что его звали Никитой!

      Долго никто не мог понять, что же произошло, а когда поняли… замолчали.

      В самый разгар экзекуции Тамаз Николаевич вдруг затих, отпустил меня, передал вещественное доказательство стоявшему рядом мальчишке и начал шарить по собственным карманам. Причём с таким угрожающим видом, что мне окончательно стало невмоготу. Но, не найдя «того самого», он отправил за «этим самым» другого мальчишку. Пока тот убегал и прибегал, Тамаз Николаевич продолжал кричать, что я неблагодарная свинья, что нет мне места в советской школе, скрепляя сентенции порциями тумаков. Некоторые из жалостливых старшеклассниц, наблюдавших сцену, чуть-чуть причитая, стали просить отпустить меня. В ответ – опаляющий осуждением взгляд. Но тут принесли «то самое». Оказывается, блокнот. С деловым видом физкультурник сел на скамейку.

      – Как фамилия? – прозвучал вопрос. С недоумением я взглянул на него. В школе у меня была репутация примерного