Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср. Дмитрий Бавильский

случай и не думал после, мало ли чего… А в этот раз Голос услышав, тут же вспомнил, что да, было. Вспомнил тот, первый раз, когда…

      Так бывает, если возвращаешься в места, где давно не был, встречаешь старинного знакомого или находишь между страниц увесистого тома пожелтевший конверт с письмом. И тебя словно к розетке подключают, возвращается контекст, тот самый, который был да сплыл, весь вышел.

      В жизни Гагарина нет ничего странного или необъяснимого. За исключением этого самого голоса, непонятно откуда идущего. Его и за исключение-то посчитать сложно: ну было один раз, теперь вот, много лет спустя, так же случайно и бесповоротно, вторая серия. И не факт, что когда-нибудь случится третья. Но ведь может. Раз было.

12

      – Чего же ты хочешь? – спрашивает Голос.

      Гагарина трудно удивить. Он точно знает, что Голос – не галлюцинация. Так уж мир устроен. В нём всякое бывает. Мало ли что. Почти уже вступая в диалог, Гагарин пожимает плечами. В комнате душно. Ему хочется выйти на балкон. На улице листва шепчет, над домом прохладное облако проплывает, похожее на карту Древней Греции.

      На подоконнике лежат сигареты и зажигалка. Гагарин закуривает, так думать легче. И отвечать легче.

      – Как все, – после паузы говорит Гагарин, – хочу, чтобы всё было и мне за это ничего не было…

      – Но это слишком общо, – сердится Голос, – чётче, чётче формулируй.

      – Ты меня как-то врасплох застал, – оправдывается Олег, он привык оправдываться, даже если в том нет особенной необходимости.

      – Думай сейчас, потом будет поздно, – Голос проявляет раздражение. – Впрочем, может, и не будет…

      – В голову всякие глупости лезут, – смеётся Олег, – вроде того, чтобы Фриде перестали каждое утро подкладывать носовой платок с синей каймой.

      – Шутка хороша один раз, – обижается Голос.

      – Ну да, да, я понимаю, – спешит согласиться Олег, – а вот нельзя что-нибудь глобальное хотеть, типа мира во всём мире?

      – Ну и дурак же вы, Олег Евгеньевич, – еще больше сердится Голос, – желание должно быть конкретным. Иначе это не желание, а пустая фантазия, мечта…

      – Ну, вам виднее, – Гагарин путается в «ты» и «вы», не помнит, в каких он отношениях с хозяином Голоса. Точнее, не хочет помнить, страшно ему.

      Голос молчит, а Гагарин думает глупые мысли.

13

      «Здоровья, денег, счастья в личной жизни (квинтэссенция народной мудрости, в ней дурного же не пожелают). Ну и, конечно, конечно же, исполнения всех желаний!».

      Гагарин представляет поздравительную открытку, как он пишет в ней, как буквы вдавливаются в глянцевую бумагу. Вот и сигарета истлела в руке, дым растаял, а Гагарин продолжает стоять на балконе под уже давно высохшими плавками китайского производства, висящими здесь с прошлых выходных (последний приступ трудового энтузиазма), обозревая окрестности.

      Древняя Греция в небесах растаяла подобно пломбиру, превратившись в пену воздушного океана, а Олег всё стоит, зацепившись взглядом за подробность в пейзаже. Словно бы ждёт чего-то. Продолжения