Ничего не бойся. Лиза Гарднер

делу почерпнуты из полицейских отчетов.

      – Шана…

      – Она дала ему аспирин. Он разжижает кровь. – Ее голос звучал по-детски восторженно. – Затем она наполнила ванну. Теплая вода расширяет сосуды. Он разделся, забрался в ванну и протянул к ней руки:

      – Ты должна это сделать.

      – Я не могу, – прошептала она в ответ.

      – Во имя нашей любви, – сказал папочка и протянул ей свою любимую старомодную бритву с рукояткой из слоновой кости. Подарок его отца, как он мне однажды сказал. Бах-бах-бах! Это стучали во входную дверь.

      – Откройте, полиция!

      Бах-бах-бах.

      И мама вскрыла ему вены. Два длинных пореза сверху вниз. Именно вдоль, а не поперек, потому что если резать вены поперек, то врачи смогут зашить. А сверху вниз – верная смерть. Папочка улыбнулся: «Я знал, что ты все сделаешь правильно». Мама уронила бритву в ванну, и папочка погрузился глубже в красную воду. «Я всегда буду любить тебя», – прошептала мама и тут же упала без сознания, а через секунду в дом вломилась полиция…

      – Кровь значит любовь, – в который раз нараспев сообщила Шана. – Наши родители не мертвы. Я папочка, а ты мама. Она никогда нас не любила, Аделин. Она только все портила.

      – Тебе надо отдохнуть, – сказала я.

      Шана только ухмыльнулась в ответ:

      – Кровь возьмет свое, Аделин. Кровь всегда побеждает, сестренка.

      Она взяла меня за руку. На мгновение мне показалось, что она тайком пронесла с собой еще одно лезвие и собирается напасть на меня, но сестра всего лишь сжала мое запястье. Наконец лекарства взяли свое. Шана откинулась на подушку и вздохнула. Еще секунда, и моя кровожадная сестра погрузилась в глубокий сон, продолжая держать меня за руку.

      Через пару минут я высвободила пальцы и бросила взгляд на запястье, где белел небольшой шрам, оставленный, несомненно, моей сестрой сорок лет назад.

      Я буквально слышала голос приемного отца в своей голове:

      – Боль – это…

      «Боль – это воспоминания», – мысленно закончила я.

      Боль – это семья.

      Что объясняет, почему профессиональный психотерапевт, специализирующийся на боли, молча вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

      Глава 8

      Утро Ди-Ди началось со звонка судмедэксперту Бену Уитли. Алекс по пути на работу отвез Джека в детский сад, а Ди-Ди осталась дома одна. Все утро она провалялась на диване, облаченная в свою привычную уже домашнюю одежду: тренировочные брюки и безразмерную фланелевую рубашку Алекса.

      – У меня вопрос, – сообщила Ди-Ди, когда Бен ответил на звонок.

      – Ди-Ди! – громко прозвучал его голос из телефонной трубки. Бен никогда не отличался особой общительностью, но на протяжении нескольких лет, пока он встречался с Нилом, коллегой Ди-Ди, они стали близкими друзьями, и даже когда между ним и Нилом все было кончено, Ди-Ди продолжала поддерживать с Беном связь. – Слышал про отрывной перелом. Ты, как всегда, на высоте. Выбрала самый оригинальный способ покалечиться.

      – Стараюсь.

      – Левая рука?

      – Угу.

      – Прикладываешь