Случайный турист. Энн Тайлер

«Мэйкон, вы дома?» Такая худышка, лохматая. Лет двадцати пяти, где-то так.

      – Не представляю, кто это.

      – Ладони этак ширмочкой сделала и зырила сквозь стекло.

      – Кто же это мог быть?

      – Чуть не сковырнулась с крыльца, пока спускалась на высоченных каблучищах.

      – Собачница! – догадался Мэйкон. – Господи!

      – Молодуха, да?

      – Я с ней едва знаком.

      – Прошла к черному ходу и опять зовет: Мэйкон, Мэйкон!

      – Я ее видел-то два раза.

      – Это она сказала мне про воротца.

      – Про что?

      – Ну, воротца у подвала, где все стекла побиты. Осень придет, включится отопление. Расход тепла и прочего.

      – А, да. Наверное.

      – Мы подумали, к вам воры залезли или еще что.

      Мэйкон провел его в столовую.

      – Понимаете, как вышло: я сломал ногу и решил пожить у родных, пока не оправлюсь.

      – Мы не видели «скорой» и ничего такого.

      – Я позвонил сестре.

      – Она у вас врач?

      – Нет, чтоб приехала и отвезла меня в травмпункт.

      – Когда Бренда оступилась на лестнице и сломала бедро, она вызвала «скорую», – сказал Гарнер.

      – А я вот вызвал сестру.

      – Нет, Бренда вызвала «скорую».

      Разговор, похоже, забуксовал.

      – Я думаю, надо уведомить почту насчет моей корреспонденции, – вырулил Мэйкон, опускаясь в кресло.

      Гарнер подтянул к себе другое кресло и сел в него, не расставаясь с бейсболкой.

      – Я и дальше могу привозить вам письма, – сказал он.

      – Да нет, Роза сходит на почту. Господи, там же, наверное, всяких счетов скопилось…

      – А то мне совсем нетрудно.

      – Спасибо, не нужно.

      – А то давайте.

      – По правде, я не уверен, что вернусь домой, – сказал Мэйкон. Мысль эта пришла только сейчас. Он аккуратно сложил костыли, словно хаси, и положил их на пол возле кресла. – Возможно, буду жить здесь с родными.

      – Бросите такой славный домик?

      – Для одного он вроде как великоват.

      Гарнер нахмурился, разглядывая бейсболку. Потом ее надел, но передумал и опять снял.

      – Знаете, – сказал он, – когда мы с Брендой только поженились, у нас была не жизнь, а кошмар. Чистый кошмар. Мы друг друга не выносили, и я даже не знаю, как это мы не разбежались.

      – Но мы-то не новобрачные. Двадцать лет прожили.

      – Однажды мы почти весь год не разговаривали, – продолжил Гарнер. – С января по август тридцать пятого. С Нового года до моего отпуска. Ни словечка не сказали.

      – Да ну? – заинтересовался Мэйкон. – Даже «передай соль» или «открой окно»?

      – Даже этого.

      – А как же вы жили-то?

      – В основном она жила у сестры.

      – Ах так.

      – Утром в первый день отпуска мне было так паршиво, аж сдохнуть хотелось. Чего же это я вытворяю? – сказал я себе. По межгороду позвонил в Оушен-Сити и заказал номер на двоих. Межгород, тогда это была такая морока, доложу я вам. Одна телефонистка, другая телефонистка, и все это стоило кучу