Кондотьер. Макс Мах

кивнул полковник. – Я польщен. Идемте!

      И она пошла. Кроме как с Кейном, идти ей, и в самом деле, оказалось некуда.

      Улица была пустынна, что не диво во втором часу ночи. И в темных громадах домов светились лишь отдельные окна.

      «Ночь, улица, фонарь… Где живет мясник Кейн? Где может он жить в Петрограде?»

      – Нам сюда.

      Ушли недалеко, сотня шагов, никак не более.

      «Надо же, дом как дом! Все как у людей… Но человек ли полковник Кейн?» – Вопрос вполне экзистенциальный.

      На лестнице его снова повело, хотя уже некоторое время полковник шел самостоятельно, отказавшись от помощи Натали, как только они вышли из таксомотора. Она и не настаивала. С чего бы? Но, когда увидела, как его качнуло и понесло на стену, подхватила сразу же, не раздумывая. Удержала от падения, подставила плечо, почувствовала, как грузно – явно, не от хорошей жизни – опирается Кейн на ее руку. Так и дошли до двери, обитой черным, местами полопавшимся дерматином. Черная матовая «кожа», пошедшая трещинами, сероватая вылезшая клочьями набивка, медные фигурные шляпки обойных гвоздей.

      «Аллегория империи, разве нет?»

      Между тем, немного отдышавшись, полковник отпер дверь и, пропустив Натали вперед, в смутную мглу пустой квартиры, вошел вслед за ней и включил свет.

      – Проходите, Наталья Викторовна, устраивайтесь, чувствуйте себя как дома. Квартира съемная, или у вас это как-то иначе называется?

      – Меблированные комнаты.

      Чем дальше, тем больше она сомневалась, что имеет дело с Генрихом Кейном. Этот «Кейн» слишком хорошо знал русский язык, да и вообще…

      «Но если не Кейн, то кто?»

      – Меблированные комнаты. Что ж, звучит не хуже. Располагайтесь. В холодильнике есть еда, в шкафу в спальне – постельное белье и полотенца. Нет, – покачал он головой, встретив ее взгляд, – спать с вами я пока не предполагаю. Не сейчас, не сегодня и не силой. Пить будете?

      – Буду.

      – Водка, коньяк, вино?

      Полковник, представившийся полиции подданным королевства Вюртемберг и назвавшийся при этом Генрихом Воиновым, прошел, явственно подволакивая левую ногу, в гостиную и звенел теперь стеклом около огромного буфета красного дерева.

      – Налейте водки.

      – Правильный выбор. – Голос у полковника низкий, глубокий, предполагающий наличие силы и характера. – После боестолкновений лучше водки – только самогон. Приходилось пробовать? – и он обернулся к Натали, протягивая граненый стаканчик.

      – Спасибо. Пробовала. Гадость. – Натали не стала дожидаться, пока полковник возьмет свою рюмку. Тем более, не стала бы пить под тост. Она поднесла холодное стекло к губам и выпила водку в три глотка, стараясь не дрогнуть лицом и не подавиться.

      – Ну, дело вкуса, – полковник свои восемьдесят граммов выпил залпом и немедленно налил еще. – Еще будете?

      – Я… Я так опьянею.

      – Ну, а нам что требуется?

      – Кому нам?

      – Вам! – криво усмехнулся полковник. – Мне ни к чему, я на пьяных баб не дрочу. А вам стресс