Охота на ясновидца. Анатолий Королев

И теперь я знаю об этом! И отныне повязана с Марсом живой кровью. Вся эта несчастная падаль вполне в духе его мрачной души, с тягой к самоубийству. Держись, Лизок, теперь уж ты точно обречена и пощады тебе не будет!

      Только тут на меня накатывает приступ тошноты, и содержимое желудка выворачивает на пол.

      Я потеряла темп и сбилась с ноги. Зонтик удачи уплыл далеко вперед. Я отстаю от незримого «я» минимум на пятнадцать минут – уже не догнать. Я озираюсь в поисках выхода и слышу неясный шум текущей воды. Внимание! Вода для меня всегда была выходом из положения: по морю меня увезли от опасности, к воде вез свою девочку мой отец, в воде меня поцеловал дельфин в ночь баккара… Я огляделась и увидела под ногами люк. Когда мне удалось поднять крышку, шум стал ясным и полным. Посветив фонариком в круглый колодец, я увидела лоснистый бок бегущего потока. Это тонель для проточной воды, который питает бассейн первого этажа и открытый бассейн за домом. Спасай, вода! Держась за скобы, мухой , спускаюсь вниз, предусмотрительно закрыв люк. Фонарик, мой маленький дружок, висит на шнурке вокруг шеи и смело колет лучом кромешную тьму, ободряет беглянку: держись, Элиза, мы заодно.

      Кто сегодня так мне помогает: Бог или дьявол? Ветка в стекло, сова, напуганная грозой, бегущая по кровище девушка, гроза, наконец… Скобы уходят в глубину. Это чистая речная вода. Она пахнет тиной и илом. Она мчит под куполом тоннеля в черную неизвестность, но главное – прочь от проклятого дома. Слава Богу, уровень воды не достает до каменных сводов – можно плыть. Я отпускаю скобу и быстро плыву в быстрой прохладной воде. Только бы не было крыс! Ужасно боюсь, но плыву легко и отчаянно. Фонарик тускло светит в воде, насколько хватит тебя, дружок? Я уже вижу впереди неясное пятно света. В нос ударяют запахи леса. Грозы не слыхать, но земля и трава так отхлестаны розгами, что слышен дух глины, пар смытой смолы, пьяный букет прелой листвы. И рраз! С размаху ударяюсь о решетку… вода стремит дальше свой бег. Любое промедление для меня – смерти подобно. Я знаю, живодеры уже сообщили, что видели меня на балконе – в доме тревога! От удара мой храбрый дружок гаснет и умирает. Я чуть было не расплакалась от досады. Все попытки расшатать решетку, или найти слабое звено в своде – безуспешны! Как ни тепла летняя вода, я уже начинаю мерзнуть. Плыть назад к люку – против стремительного течения – нет сил. Напор слишком силен. Держусь руками за решетку. Так вот ты где найдешь свой вечный покой, Лизок! Бедный, бедный Лизочек… тут, в минуту невольной передышки, я наконец понимаю, зачем Марс вручил мне проклятый ключ от мертвецкой… да чтобы больше не щадить тебя, дура! Отрезать пути к собственной жалости, все-таки он по-своему, но любил тебя, мокрая курица! Внезапно что-то мерзкое, живое, сырое, мохнатое, мокрое, черное, тяжелое, и молчащее бьет меня в спину. Оглядываюсь. Уйя, крыса! Мамочка моя! В ужасе я начинаю истошно орать и хлопать руками… Крыса вильнула в сторону и, перебирая в воде куцыми лапками, устремляется сквозь ячейку в решетке