Кто не знает братца Кролика!. Илья Бояшов

обещали фемину, – заявляет поручик. – Перламутровую крошку с тонким станом и всем таким прочим…

      – Кто обещал? – начинает допрос девица с напором, который кого угодно может смутить – но только не Юлика.

      – Мы что, в ментовке?! – орет Киже, окончательно расхрабрившись.

      – Лапочка, – бормочет с видом младенца вконец осовевший Кролик. – Из любви к ближнему своему, я…

      Блондинка свирепеет:

      – Так, ноги в руки! И марш, марш. Левой, правой!

      Она толкает Кролика, толкает еще раз – тот марширует к выходу.

      – Быстро на заднее сиденье, и чтоб от тебя ни слуху ни духу! – продолжает приказывать разъяренная валькирия. – Не дыши на меня!

      – Ребята, не Москва ль за нами?! – взбрыкивает Кролик. – Умремте ж под Москвой!

      Затем внезапно артачится и садится на пол.

      – Я никуда не пойду.

      – Почему? – с трудом сдерживается лапочка.

      – Я оставил на столе зажигалку.

      – Ничего. У меня есть.

      – Я забыл сигареты.

      – Купим новые, – заявляет сильная половина. Но на Кролика поистине находит упрямство Тараса Бульбы:

      – Мне нужны свои… Воо-о-н там, на столе, я их оставил! – и пытается вырваться.

      – Я… тебе… покажу… зажигалку, – пыхтит девица с неожиданной силой отрывая Кролика от последней опоры – примчавшегося галопом на шум метрдотеля.

      – Друзья мои! – взывает главный концессионер. – Я раздал визитки? До завтра! Приказываю – всем звонить. Мы начинаем! Эх, дубинушка, ухнем! Где мой коммерческий директор? Озолотимся! Обещаю! Слово банкира!

      Застоявшийся «вольво» снимается с места и, рыская, уносится в ночь. У поручика не остается сил даже за угол завернуть: нервно орошает рекламно-картонного господина во фраке. Мы с Васенькой прикрываем его от парочки, вылезающей из какого-то уж совершенно сногсшибательного хромированного чудовища.

      Дама тонет в лохматой шубе: искрятся глаза и босоножки. Спутник – квадрат с золотым ошейником. Небожители словно сквозь нас проходят в раек.

      Мы на пороге тоже долго не задерживаемся. Тем более партнерша Зимовского посеяла гардеробный номер: пальто ей выдадут только в конце представления.

      – А как же прогулки по крышам? – лепечет девочка, вибрируя на основательном норд-весте. – Поездка к морю? Букет из пальмовых листьев, кущи Иерусалима, в которых будем бродить до утра? Как стихи, свечи по вечерам и бутылка вина возле камина?

      – Не обещайте деве юной любови вечной на земле, – прощаясь, ответствует пожилой арлекин.

      – Я убью его! – окончательно звереет Киже. Дико на нас взглянув, он удалился во мрак. – Выхвачу ее из лап негодяя! Поставлю точки над «i»! – доносится из темноты. – Мне обещан гранатомет!

      – Куда? Куда? – безуспешно зовет Зимовский. – Да остановите же этого фавна!

      В попытке бежать за безумцем спотыкаюсь о пышущего счастьем картонного человека. Асфальт откликнулся на удивление быстро. После кульбита расшевелился дремлющий на периферии внутренний голос: