Перепросмотр. Александр Шмидт

школы, мой мозг заработал на полную катушку. Причем я не долбил все подряд, как это делают отличники, но страстно изучал то, что объясняло мне мир. Частенько уроков я вообще не готовил, особенно весной, когда домой «приползал» уже под вечер и утром, на занятиях, с затаенным страхом, ожидал, что учитель назовет мою фамилию. Однако все гуманитарные науки у меня шли «на ура»! Неблестяще – арифметика с ее бассейнами и пунктами А и Б. Зато интересны алгебра и геометрия, а уж физика, при моей-то любознательности, вообще «песня»! Русский язык и литературу я не считал за серьезные предметы и всегда занимался на этих уроках чем-то другим.

      – Клинцов, я давно заметила твое пренебрежительное отношение к русскому языку! – кричала учительница, вырывая у меня любимый журнал «Наука и жизнь», где я пытался решать физические задачи. – Выйди вон из класса!

      В нашей трудовой семье читали мало. Как-то ненавязчиво, от матери, мне пришло прагматическое убеждение, что нужно читать те книги, которые дают знание или расширяют кругозор. Художественная литература – для бездельников, хотя сама она страстно любила и «любовные» и исторические романы. Когда она заходила в комнату и находила меня лежащим на кровати с книгой в руках, я должен был тотчас встать, так как сидеть, а тем более лежать при появлении взрослых, и уж конечно родителей, считалось недопустимым и, естественно, прекратить чтение.

      – Что, книжечки почитываешь? – язвительно говорила мать, – Лучше бы отцу помог. (Лучше бы сходил за водой; лучше бы убрал в сарае; лучше бы двор подмел и т. д. и т. п.)

      Я никогда не читал произведений писателей, которых «проходили», и ограничивался лишь критическими статьями в учебнике и то за обедом, искренне удивляясь, как это можно прочитать такую толстенную «Войну и мир». Несмотря на мое «глухое» невежество, информация о произведениях и самих писателях схватывалась мною моментально и отовсюду, укладываясь в голове ладно и надежно, и, не добиваясь этого целенаправленно, я слыл человеком начитанным. За сочинения, которые я писал легко и искренне, меня всегда хвалили и ставили пятерки. Ответы на уроках литературы были у меня сплошь импровизацией. Как-то перед началом урока я узнал, что необходимо было прочесть «Отцов и детей» и выписать цитаты героев произведения, характеризующие их мировоззрение. За три минуты до урока я переписываю эти цитаты у нашей отличницы и, когда вызывают к доске, оперирую этим богатством настолько легко и уверенно, словно это была моя любимая книга, и я не выпускал ее из рук ни днем, ни ночью.

      Сталкиваясь с повседневной жизнью, в моей голове возникало множество вопросов, на которые отвечали изучаемые предметы. Особое место в этом познании отводилось физике. Причем меня интересовала именно прикладная физика, то, что я мог бы использовать в своей жизни, и когда в будущем, став студентом, я стал изучать теоретическую физику, исписывая формулами по несколько листов для описания «движения заряженной частицы через потенциальный барьер» – интерес к ней сразу пропал. Эта