Хафиз и пленница султана. Самид Агаев

сморщился и выплеснул его на землю.

      – Уксус, – сказал он. – Испортилось.

      – Так тебе и надо, будешь слушать меня.

      – Это ты сглазила. Заладила: не пей, да не пей. Раз в жизни захотелось вина выпить, а оно тут же в уксус превратилось. У Иисуса уксус в вино превращался, а у меня наоборот. Ладно. Как думаешь, староста узнал тебя?

      Йасмин пожала плечами.

      – Вообще-то я его не помню.

      – Главное, чтобы он тебя не помнил. Не нравится мне он. Твой отец ничего не говорил о нем?

      – Отец со мной не говорил о делах. Хотя про старосту я что-то слышала.

      Кажется, он хотел его снять, как-то он себя неправильно вел во время монгольского нашествия. Но потом оставил его на своем месте.

      – В трудных ситуациях человек всегда очень быстро проявляет свое истинное лицо.

      – Значит, я ужасная трусиха.

      – Почему?

      – Потому что все время боялась, что монголы возьмут город, и нас всем убьют.

      Мой отец с самого начала был настроен защищать город. Но атабек пошел на переговоры с татарами, откупился и приказал перебить хорезмийский гарнизон. Мой отец был против этого. Но с атабеком не поспоришь. Но татары вернулись и вновь осадили город. Узбек уже удрал к этому времени, и моему отцу уже никто не мешал занять оборону. Когда татары увидели, что Табриз укреплен, они решили довольствоваться откупом. Мой отец решил, что его размеры приемлемы и выполнил их условия.

      – Вот, значит, почему Джалал ад-Дин напал на нас, из-за убитых хорезмийцев.

      – Да, наверное. А где ты был в это время, ты ведь не табризец?

      – Я из Байлакана, я закончил медрэсе, а в то время я был на стенах среди защитников города.

      – Это там ты научился убивать?

      – Я не мог поступить иначе, это был мародер, и он пришел грабить твой дом. Я же защищал тебя. Ты что, не поняла, что он хотел изнасиловать тебя?

      – Поняла, поняла, совсем необязательно произносить это вслух.

      – Извини, мне показалось, что ты осуждаешь меня.

      – Ты не будешь это доедать? – спросила Йасмин, показывая на ломоть хлеба, лежащего перед Али.

      – Нет, ешь, пожалуйста, – сказал Али, пряча улыбку.

      – Не смей улыбаться.

      – Однако пора отдыхать. Где ты будешь спать?

      – У меня в этом доме есть спальня.

      – Хорошо, пойдем, я тебя провожу.

      Али отвел девушку в ее комнату, которая была сплошь устлана коврами, отчего в комнате воздух был еще тяжелей. Али отворил окно.

      – Зачем ты открыл? – настороженно спросила девушка.

      – Надо проветрить, дышать нечем.

      – Не забудь закрыть.

      – Обязательно.

      У стены стоял сундук. Йасмин подошла к нему.

      – Здесь лежит постель.

      Али поднял крышку, извлек оттуда постельные принадлежности.

      – Можешь себе тоже взять, – разрешила Йасмин.

      – Спасибо, добрая девушка. Я пойду на крышу спать, если ты не возражаешь.

      – Я не возражаю, только окно закрой.

      Али закрыл окно.

      – Спокойно ночи.

      – Светильник оставь