Стендаль. Встречи с прошлым и настоящим. Татьяна Мюллер-Кочеткова

задолго до появления романа «Красное и черное». Однако тема «Пушкин и Стендаль» привлекала внимание главным образом в связи с этим романом. Известны высказывания поэта об этом произведении, которое он прочел в 1831 году, через несколько месяцев после выхода в свет «Красного и черного». Первый том романа вызвал у Пушкина чувство восторга, второй том – некоторые оговорки, но в целом «Красное и черное» воспринято им как «хороший роман»[59].

      По мере того, как углубилось изучение прозы Пушкина, возрос и интерес к точкам соприкосновения Пушкина и Стендаля.

      «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат»[60]. Этот критерий Пушкина перекликается с высказыванием Стендаля в одной из его статей: «[…] Я хочу заключить как можно больше мыслей в возможно меньшем количестве слов»[61]. Это стремление характерно для творчества французского писателя в целом.

      А. В. Чичерин справедливо полагает, что Стендаль почувствовал бы «умственную связь» с Пушкиным, если бы он знал его прозу[62]. В основе творчества обоих писателей лежат великие идеи века Просвещения. Просветители же высоко ценили ясность, они умели немногими словами высказывать глубокие мысли.

      Ранний период ознакомления Пушкина со Стендалем, в котором столь важную роль сыграл Байрон, безусловно заслуживает более пристального внимания. Взаимосвязь же этих трех великих имен – Пушкин, Байрон и Стендаль, к которым можно добавить и Вальтера Скотта, любопытна и интересна сама по себе, как значительный момент культурных связей трех великих народов.

      Стендаль, Вяземский и декабристы

      Стендаль рано нашел в П. А. Вяземском умного и понимающего почитателя. Это не удивительно: молодой Вяземский, остроумный и европейски образованный поэт и публицист, отстаивал передовые литературно-эстетические взгляды и был во многом близок к Стендалю. Это нашло свое отражение не только в его высказываниях о французском писателе, но и в личных беседах с ним. Свидетельством тому служит записка Стендаля к Вяземскому, сохранившаяся в московском архиве. О ней речь пойдет ниже, сначала – коротко о самом Вяземском.

      Сын русского аристократа и ирландской дворянки, Петр Андреевич Вяземский воспитывался на той же культуре, что и Стендаль: французская культура XVII–XVIII веков. Его мировоззрение также связано с философией эпохи Просвещения. Французский язык был и для него родным, усвоенным с первых лет жизни. Вместе с тем Вяземский был истинно русским литератором, в буквальном смысле слова выросшим в «домашнем кругу» (Вяземский) русских писателей.

      После смерти отца опекуном юного Вяземского стал известный историк и писатель Н. М. Карамзин. Он был женат на старшей сестре Петра Андреевича и много лет жил в имении Вяземских Остафьево. Здесь он создавал свою «Историю государства Российского», сыгравшую значительную роль в углублении интереса к историческому прошлому России и в укреплении национального

59

Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. Т. 10, с. 272, 274, 655, 656.

60

Там же. Т. 7, с. 12–13.

61

Стендаль. Собрание сочинений. Т. 7, с. 196.

62

Чичерин А. В. Пушкин, Мериме, Стендаль. (О стилистических соответствиях). – В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. Т. 7. Л., 1974, с. 143.