Иванов катер. Борис Васильев

сказал Вовка. – Бабка кашу варила.

      Остатки каши были разбросаны по столу. Там же стоял чугунок, грязные тарелки и хлеб.

      – А где бабка?

      – В церкви. Пошли они с дедом в церковь и Надьку с собой увели.

      – А мать?

      – В больнице. Еще не рассвело – побежала. Все равно к папке не пустят, чего бежать?

      Вовка вошел в комнату. Кроме бабкиных шерстяных чулок на нем были надеты тяжелые башмаки.

      – Ты чего это в чулки вырядился?

      – Это теперь не чулки, – сказал Вовка, любуясь собой в зеркало, подвешенное на стене. – Это теперь гетры, дядя Иван. Гетры – футбольная форма.

      Иван посмотрел на него, сказал серьезно:

      – Плохо с отцом-то, Вова.

      – А чего плохо-то? Чай, не утонул: отлежится.

      – Эх, глупый!.. – Иван с сожалением и очень стесняясь высвободил палец из детского кулачка. – Рыбу я там принес. Сунь ее в подпол.

      Вовка нехотя пошел исполнять поручение. Пока он, сопя и вздыхая, громыхал тяжелым люком, Иван собрал грязные тарелки, смахнул со стола, прикрыл хлеб и чугунок с кашей кухонным полотенцем.

      – Ты бабки дождись или матери, футболист, – сказал он, когда Вовка вернулся. – Ребенка одного не оставляй.

      – А что ей сделается? – недовольно спросил Вовка. – Я ее подушкой привалю, чтобы не ползала и не убилась.

      Из разговора было ясно, что Вовка уже все продумал и спорить с ним бесполезно. Поэтому Иван начал издалека:

      – Ты вроде рыбачить со мной собирался? – Вовка мгновенно повернулся к нему.

      – Когда пойдем?

      – Когда?.. – Иван испытующе посмотрел на него. – Три условия тебе ставлю: посуду помыть, воды в бачок натаскать и Ольгу не оставлять. Выполнишь?

      – Выполню, – вздохнул Вовка.

      – Завтра в семь приходи к катеру. Знаешь, где стоим?

      – Знаю! А чего брать? У меня и на верхоплавку есть, и закидушка…

      – Снасть будет полная. Пальтишко захвати.

      – Так тепло. Лето.

      – Леща пойдем брать, Вова. А лещ, он ночью ловится, в тишине. – Иван положил руку на нечесаную, добела выгоревшую голову мальчишки и подумал, что здорово решил насчет рыбалки: значит, часть улова можно будет свободно отдать Вовке как долю в общем труде.

      – Все сделаю, дядя Иван, – говорил Вовка, провожая его к дверям. – Посуду помыть – раз, воды натаскать – два, Ольгу не оставлять…

      – Да, вот еще, – Иван остановился. – Матери скажешь, чтобы сегодня же в отдел кадров с паспортом пришла. Со своим паспортом, не забудешь?..

      Иван шел назад легко и быстро. Все же удачно начался день: и с Вовкой он справился, и насчет рыбалки придумал, и вовремя, очень даже вовремя вспомнил, что Паша Никифорова нигде не работает. И только досадное обстоятельство портило настроение: как же это можно идти в дом, где малые дети, и не захватить с собой кулек карамелек?..

      На крыльце приземистого одноэтажного дома, где размещался отдел кадров, сидел рослый парень, сбив на затылок помятую форменную фуражку с треснувшим серебряным «крабом».