Любовница французского лейтенанта. Джон Фаулз

кивал, пробираясь через это знакомое чистилище, он пришел к выводу, что молчаливая мисс Вудраф страдает от ощущения несправедливости и – обстоятельство, не лишенное интереса для внимательного наблюдателя, – странным образом почти не пытается это скрыть. Это свидетельствует о проницательности Чарльза: то, что он заметил, ускользнуло почти от всех остальных обитателей Лайма. Возможно, однако, вывод его остался бы всего лишь подозрением, если бы хозяйка дома не разразилась типичным поултнизмом.

      – А та девушка, которой я отказала от места… она не доставляет вам неприятностей?

      – Мэри? – улыбнулась миссис Трэнтер. – Да я ни за что на свете с нею не расстанусь.

      – Миссис Фэрли говорит, что сегодня утром видела, как с ней разговаривал какой-то мужчина. – Слово «мужчина» миссис Поултни произнесла так, как французский патриот во время оккупации мог бы произнести слово «наци». – Молодой мужчина. Миссис Фэрли его не знает.

      Эрнестина бросила острый и укоризненный взгляд на Чарльза, и он в ужасе чуть было не принял это замечание на свой счет, но тотчас догадался, о ком идет речь.

      Он улыбнулся.

      – Тогда это наверняка был Сэм. Мой слуга, сударыня, – пояснил он, обращаясь к миссис Поултни.

      – Я как раз хотела вам сказать, – вмешалась Эрнестина, избегая его взгляда. – Я вчера тоже видела, как они разговаривали.

      – Но разве… разве мы можем запретить им разговаривать при встрече?

      – Существует огромная разница между тем, что возможно в Лондоне, и тем, что допустимо здесь. По-моему, вам следует поговорить с Сэмом. Эта девушка чересчур легкомысленна.

      Миссис Трэнтер обиделась.

      – Эрнестина, дитя мое, она, быть может, чересчур бойкая, но у меня никогда не было ни малейшего повода…

      – Милая тетя, я знаю, как вы к ней добры.

      Чарльз уловил в ее голосе жесткую нотку и вступился за обиженную миссис Трэнтер.

      – Хорошо, если бы все хозяйки были столь же добры. Ничто так ясно не свидетельствует о счастье в доме, как счастливая горничная у его дверей.

      В ответ Эрнестина опустила глаза, выразительно поджав губы. Добродушная миссис Трэнтер слегка покраснела от этого комплимента и тоже опустила глаза. Миссис Поултни не без удовольствия выслушала их перепалку и пришла к заключению, что Чарльз несимпатичен ей вполне достаточно для того, чтобы ему нагрубить.

      – Ваша будущая супруга более сведуща в таких делах, чем вы, мистер Смитсон. Я знаю эту девушку, мне пришлось отказать ей от места. Будь вы постарше, вы бы знали, что в таких делах необходима крайняя строгость.

      И тоже опустила глаза – способ, которым она давала понять, что вопрос ею решен, а следовательно, исчерпан раз и навсегда.

      – Я склоняюсь перед вашим жизненным опытом, сударыня.

      Однако тон его был откровенно холоден и насмешлив. Все три дамы сидели, потупив взор: миссис Трэнтер – от смущения, Эрнестина – от досады на себя,