Балатонский гамбит. Михель Гавен

Не дай бог, снова начнется кровотечение.

      – Нет, Мартин, – она отрицательно покачала головой, – коли я дошла до стола, принесите-ка мне карточки всех вновь поступивших.

      – Зачем? Вам нужен отдых, покой.

      – И скажите, пусть приготовят мой мундир. Если я какое-то время не могу оперировать, то я могу помогать вам по-иному. Приказ никто не отменял, я должна исполнять свой долг, как все. Тем более идет подготовка крупного наступления.

      – Но я не хотел бы вас перегружать.

      – Несите карточки, Мартин. Я посмотрю, кого надо оперировать в первую очередь.

* * *

      Он приехал спустя полтора часа и, спрыгнув с БТРа, сразу вбежал в палату.

      – Ким…

      – В госпитале, штандартенфюрер, неплохо бы надеть халат, – недовольно дернул бровью Виланд, – а не нестись прямо с дороги, на которой грязь, разлитое топливо, чего только нет, сразу в стерильные помещения.

      – Какая строгость, доктор Виланд, – Пайпер улыбнулся. – Прошу прощения. Мы пойдем, погуляем.

      Он взял шинель и, завернув в нее Маренн, поднял на руки. Она обняла его за шею.

      – Как это погуляем? – Виланд вскочил со стула и едва не уронил очки.

      – Вот так, погуляем, во дворе. Мы недолго, правда? – он поцеловал ее в щеку.

      – Ну, ладно, идите, – Виланд махнул рукой.

      Он вынес ее во двор, поднес к БТРу и усадил на броню.

      – Мартин сказал, ты уезжаешь в Берлин, – его светлые глаза внимательно смотрели ей в лицо.

      – В Берлин? – она удивилась, поправила козырек его фуражки. – Когда это он успел сказать?

      – Когда ты спала после операции.

      – Но это его мнение, что надо ехать в Берлин, – Маренн положила руки ему на плечи. – Он считает, что там все сделают лучше и быстрее. Я сказала ему, что это не так. Там вокруг меня соберется целая толпа, все будут сожалеть, приедут Ева, Магда, обязательно рейхсфюрер и фрау Марта вместе с ним, может быть, даже фюрер позвонит, если Ева все опишет ему, как следует, в драматическом ключе. Будет много рассуждений, сожалений, вздохов, а лечение ничуть не лучше. Это я точно знаю. Кто будет меня лечить? – она пожала плечами. – Я сама буду себя лечить или кто-то другой под моим руководством. Так это я с успехом могу сделать и здесь. Нет, я остаюсь здесь, я решила. В Берлине ничего не сделают лучше. Мне лучше всего с тобой.

      – Штандартенфюрер, – их прервал Крамер, – командир дивизии на связи.

      Придерживая Маренн, Пайпер взял трубку.

      – Слушаю, бригадефюрер. Да, понял. Слушаюсь, бригадефюрер. Будет исполнено.

      Он вернул трубку Крамеру.

      – Что? – Маренн тревожно взглянула ему в лицо.

      – Мне надо ехать. Сейчас я отнесу тебя в палату.

      – Не надо, я дойду сама.

      – Об этом не может быть и речи.

      Он поцеловал ее и уехал. Опять уехал. Она смотрела в окно, как БТР рванулся с места и на высокой скорости выехал со двора.

      – Фрау Ким, – доктор Виланд подошел к ней. – Не поймите меня превратно, но я призываю вас к разумной осмотрительности. Йохану – море по колено. Но вы должны помнить, что у вас слабое сердце. На него