Твое тело – моя тюрьма. Оксана Лесли

вены на анализ. Причем медсестры сперва проговаривали, что будут делать, когда к ней прикоснутся, – это докучало. Но Мишель понимала, что такое поведение медперсонала было в правилах всех госпиталей – чтобы защитить себя от возможных судебных тяжб. Для этого считалось в порядке вещей провести даже ненужные анализы и тесты, особенно когда было известно, что медицинская страховка все оплатит сполна. Пока медсестры работали, Мишель думала о том, знают ли они, что она виновница аварии, убийца собственного братика. В голове не укладывалось, что все произошло именно с ней и ее близкими. Мысли-догадки судорожно барахтались, как глупые жирные мухи на липкой ленте.

      И почему Фред ничего не сказал о маме? Если бы с ней все было в порядке, она бы, наверное, уже посетила дочь?

      Раздался стук в дверь. Не слишком громкий и не слишком тихий. Знакомый такой стук.

      – Стив, заходи, – вяло промолвила Мишель. Никого не хотелось видеть.

      – Привет! – в комнату вошел ее парень.

      Он был в той же одежде, что и утром, когда собирался на службу: в рубашке персикового цвета и бежевых брюках.

      – Привет. Как ты узнал, что я попала в больницу? – удивилась Мишель и села на постели.

      Юноша присел на стул рядом, взял ее за руку и перевел дыхание.

      – Я вызвал «скорую помощь». Мы врезались в твою машину. Прости меня, Мишель.

      У девушки было чувство, словно ее ударили в живот и вырвали зуб без наркоза одновременно: внезапная жгучая боль в животе и резкая головная боль почти оглушили сознание, в глазах потемнело. Несколько минут она сидела молча, в ушах шумело, она была не в силах сделать глубокий вздох. Если бы она стояла, то обязательно упала бы.

      – Что со мной происходит? Я…

      – Может, это была паническая атака? Я читал где-то.

      Когда приступ закончился, она расправила плечи и посмотрела на Стива.

      – Что с мамой?

      – В реанимации. Больше ничего не знаю, – юноша, немногословный от природы, не мог подобрать слов, чтобы утешить подругу.

      – Я хочу побыть одна.

      Он поцеловал ее в щеку и попрощался:

      – Ну, отдыхай. Пока!

      – Пока, – эхом ответила девушка, провожая его взглядом. Иногда ей казалось, что у ее друга тоже есть какое-то расстройство личности. Может, именно поэтому их притягивало друг к другу.

      Весь день после посещения Фреда и Стива девушка таращилась в телевизор, переключая каналы. Но ничего не могла найти про свою аварию в местных новостях. Ей приносили ланч и ужин, но она к ним не притрагивалась. После многочасового пребывания в полушоковом состоянии, Мишель поднялась с постели, зашла в уборную, включила воду и разревелась.

      Вот она, жизнь, такая привычная, а развалилась на глазах как жемчужное ожерелье. И невозможно восстановить, ведь Остина больше нет. Он связывал их семью, делал всех счастливее, веселее, роднее. Как же можно жить теперь без него? Наверное, эта авария разбила сердце Фреду. Мишель не могла даже представить, что чувствует отчим. Она боялась встречи с ним, боялась снова заглянуть в его глаза.

      Умываясь,