Ежевичная водка для разбитого сердца. Рафаэль Жермен

проявления этих внутренних бурь. Но успокоится ли когда-нибудь само кипение?..

      Поднявшись на первый этаж, я застала всех уже за столом. В этом была прелесть ужинов у моего отца: они рано начинались и рано заканчивались.

      – Девочки не ужинают с нами? – спросила я.

      – Нет, – объяснила Жозиана. – Праздник по заказу Одреанны: они будут есть конфеты и смотреть фильм.

      Да, они были, несмотря на повышенный интерес ко всевозможным Жюлям-Габриэлям, еще девчонками. Некоторые вещи никогда не меняются. Сколько фунтов лакрицы сжевала я, глядя «Грязные танцы» и мечтая о красавцах одноклассниках в разных подвалах у разных подруг?..

      Девочки присоединились к нам лишь на несколько минут, чтобы выбрать себе десерт из пирамиды розовых пирожных, возвышавшейся посреди большого стола. Четырнадцать из них были увенчаны маленькими свечками в серебряных блестках – эти Жозиана выбросила не притронувшись, сказав, что воск натек на глазурь. Я подумала было забрать их и отнести к Катрин и Никола, но удержалась. Мало того что я бедная брошенка, не хватало еще спятить настолько, чтобы рыться в отцовской помойке.

      После десерта я спустилась с девочками в подвал посмотреть караоке – часть немыслимого арсенала подарков, которыми осыпали Одреанну. Балетки, новый айфон, джинсы, футболки, купоны на конфеты в сети «Colossus», пальто, шапочки, электронные игры… Три подруги моей сестры уже крутили бедрами перед экраном, распевая во все горло песню Адель. Я ее никогда не любила, но столько раз слышала по радио, что знала почти наизусть.

      – «The scars of your love remind me of us, they keep me thinking that we almost had it all»[38], – пела девочка, вся извиваясь. Пела она неплохо, и смысл слов, хоть я их и знала, вдруг дошел до меня впервые. Я неловко улыбнулась Одреанне, которая ожидала восторгов по поводу крутизны караоке, и, пролепетав что-то, убежала в ванную. Не могла же я разрыдаться перед четырнадцатилетней девчонкой, наяривавшей Адель перед плазменным экраном!

      – Алло? – ответил мне голос Катрин.

      – Кризисная связь, – проблеяла я в трубку.

      – Уже?!

      Я предпочла не напоминать о том факте, что моя подруга однозначно предвидела необходимость кризисной связи в ходе вечеринки.

      – Девочки развлекаются караоке, – сказала я.

      – И поют лучше тебя?

      – Нет, дурища! Но они поют хит Адели… знаешь, тот хит, который я ненавижу, где она кричит…

      Я не успела еще закончить фразу, как Катрин завыла: «We could’ve had it aaaaaaall». Она-то пела фальшиво.

      – Уходи оттуда, – сказала Катрин.

      – Что?

      – Это ХУДШАЯ песня для несчастной любви. Вообще-то через пару месяцев ты будешь слушать ее, когда напьешься, и решишь, что она про тебя. Но пока для Адели еще слишком рано.

      – Можно узнать, откуда у тебя эта теория?

      – Подруга. Это же Адель! Такие песни слишком бьют по мозгам. Тебе не понять.

      Я вымученно улыбнулась. Катрин сумела разрулить кризис, насмешив меня.

      «Спасибо», – сказала я ей и, отключившись, бегом поднялась по лестнице, чтобы не слышать конца

38

«Знаки твоей любви напоминают мне о нас, и я еще думаю, что у нас не все кончено» (англ.).